Виновны в защите Родины, или Русский

— Татьяна Федоровна была женой моего близкого друга. Мы вместе служили на Кубе. Потом мой товарищ погиб при невыясненных обстоятельствах. Не суть важно, впрочем, про обстоятельства, но Таня долго не могла прийти в себя после смерти мужа. Это — важно. Мы не виделись с ней с того момента, как она улетела обратно в Союз. К счастью, ее легко уволили со службы, пошли навстречу в такой ситуации. Квартира у нее оставалась в Вильнюсе. Там и осела. Работала переводчицей, потом, когда началась перестройка, по просьбе старых знакомых стала помогать иногда интердвижению «Единство». Потом встретила случайно вас. Действительно случайно. Таня пожаловалась мне, что вы подозреваете ее в. некоей ангажированности по отношению к нашей службе. Зря. Она давно уже не в штате и если что и делает, то исключительно по собственной воле, просто как. как велит ей гражданский долг. Так же, как и вы, Валерий Алексеевич, не более и не менее того. Так что не выдумывайте себе нелепых подозрений.

Если когда и случится вам увидеть в Тане неординарные качества. аналитика, так скажем, так это просто отголоски старых профессиональных навыков. И все.

— Зачем вы мне это рассказываете, Александр Андреевич? Я — сам по себе, Татьяна Федоровна — сама по себе. Вы уж точно тут ни при чем. Непонятно совершенно, с какой стати Таня вообще сообщила вам о том, что мы встречаемся иногда. Сообщила ведь, правильно?

— Сообщила. Она долго не хотела меня видеть. Считала и, наверное, продолжает считать, что я косвенно виновен в гибели ее мужа. Не хотела принимать никакой помощи. Прошло четыре года с тех пор, как мы попрощались в аэропорту Варадеро. Теперь она нашла меня только из-за вас. Она решила почему-то, что вы непременно ввяжетесь в наши дела. Как я вижу, она была права. Все, о чем она меня просила, — попытаться уберечь теперь хотя бы вас.

— Я ни вас, ни Татьяну не просил о подобных услугах! Есть дело, и наши личные отношения никоим образом не могут влиять.

— Не могут. И, конечно, не будут. Потому я вам и рассказываю о том, о чем просила меня Татьяна.

— Вы что, хотите меня оскорбить?

— Наоборот. Я не могу не уважать человека, которого способна полюбить Татьяна Федоровна. Слишком хорошо я ее знаю для того, чтобы быть в состоянии оценить ее умение разбираться в людях. Просто, это упрощает наши с вами служебные взаимоотношения.

— А они существуют?

— Валерий Алексеевич. — Александр Андреевич!

— Послушайте, мы ведь не о том говорим.

— Не о том.

— Я не буду вас вербовать, в этом нет необходимости. Вы и так наш.

— А я не буду вас вербовать, вы все равно нам нужны в своем сегодняшнем качестве и все равно не откажете в любой помощи, если она будет нужна для дела.

— Да, не откажу.

— Где сейчас Татьяна Федоровна?

— Я вас провожу.

— Спасибо. Возьмите эту безделушку, я так понял, что это вы ее подарили Тане когда-то.

— Я никогда не забираю назад то, что подарил.

— Мне она тоже больше не нужна.

— Оставьте. Кто знает, когда и где нам придется передавать друг другу приветы? Может пригодиться. У меня есть второй, такой же точно. Видите? Может быть, когда-нибудь мне придется отослать его вам.

— Дешевый детектив.

— А вы думаете, дорогой детектив чем-то отличается от дешевого?

— Уже нет

Вот и замечательно. Пойдемте, она с утра ждет вас.

Хемингуэя начитался в юности.
«Прощай, оружие!» — хотелось мне сказать…
Какие романтические глупости
Жизнь предлагает нам всерьез переживать!
А если все же надо выбирать?
«Фиеста» наша в «маленьком Париже» —
Пародия на праздник и любовь.
От Риги до Валенсии не ближе,
Наш самогон их коньяку не жиже…
Быть может, чуть краснее наша кровь.
Холодные и скучные рижане —
На баррикадах нет, не парижане.
И наш роман военно-полевой
Проходит слякотной балтийскою зимой.
Кругом оружие. Зачем же я с тобой?
С кем попрощаться мне в промозглом январе?
С тобою? С Родиной? С Пэ-эМ-ом в кобуре?
Последний год счастливый на дворе —
Последний год страны в календаре.
Ты — женщина прощальных этих дней.
Привет, оружие! Прощай, Хемингуэй!