Винтовая лестница

Когда я пришла в себя, начало светать. Я лежала на кровати в комнате Луизы. Херувимы с расписного потолка смотрели на меня. Я была очень слаба, голова кружилась. Собравшись с силами, я встала и подошла к двери. Внизу, у подножия винтовой лестницы, все еще похрапывал Винтерс. Едва держась на ногах, я кое-как добралась до своей комнаты. Дверь в спальню Гертруды была не заперта. Гертруда спала, как уставший младенец. А в моем будуаре Лидди держала у щеки холодную бутылку и что-то бормотала во сне.

— Не на всех можно надеть наручники, — вдруг внятно сказала она.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Впервые за многие годы я осталась в постели. Лидди ужасно испугалась. С ней чуть не случилась истерика. Сразу же после завтрака она послала за доктором Стюартом. Гертруда провела утро со мной. Она что-то читала мне, сейчас уже не помню. Я была слишком занята своими мыслями, чтобы слушать. Детективам, однако, я ничего не рассказала. Лишь к мистеру Джеймисону я испытывала доверие и могла с ним откровенничать.

Господи, что же за ночи я переживала в этом доме, полном тайн, смертей, стуков, взломов, шагов в темноте, незнакомцев, подглядывающих в окна, поджигающих строения, пугающих прислугу до разрыва сердца! День и ночь нас охраняли, но все было напрасно: по дороге в имение, на веранде, на чертовой винтовой лестнице нас подстерегала смертельная опасность…

И еще одно. Человек, с которым я встретилась в темноте, испугался не меньше меня, а голос его показался мне удивительно знакомым. Все утро, пока Гертруда читала мне вслух, а Лидди ждала врача, я напряженно думала, чей же это голос, но так и не могла догадаться.

И еще я спрашивала себя: как отсутствие Гертруды в спальне связано со всем случившимся и связано ли вообще? Возможно, она услышала постукивание раньше меня и вышла на разведку. Но в этот день меня почему-то обуяла моральная трусость, и я не осмелилась спросить ее.

Странно, но то, что случилось ночью, немного отвлекло меня. Я стала меньше думать о Хэлси и о том, что рассказал нам бродяга. День тянулся очень долго, все мы прислушивались к телефону. Вскоре после ленча приехал доктор Уолкер и попросил, чтобы я вышла к нему.

— Спустись вниз, — сказала я Гертруде, — и скажи ему, что меня нет. Только ни в коем случае не говори, что я больна. Узнай, чего он хочет, а потом прикажи прислуге, чтобы его ни в коем случае не впускали в дом. Я ненавижу этого человека.

Гертруда вскоре вернулась. Лицо ее горело.

— Он требовал, чтобы мы немедленно убирались отсюда. Сказал, что Луиза Армстронг поправляется и желает жить только здесь.

— И что ты ему ответила?

— Что нам очень жаль, но мы пока не можем уехать из Солнечного. Однако будем рады принять у себя Луизу. Он чуть не убил меня взглядом. Потом спросил, можем ли мы рекомендовать Элизу как хорошую кухарку. К нему сейчас приехал пациент из другого города. Он расширяет свое дело. Так он объяснил.

— Желаю ему счастья с Элизой, — сказала я ехидно. — А про Хэлси он спрашивал?

— Да. Я сообщила ему, что прошлой ночью мы отыскали его след, и теперь это только вопрос времени. Он буркнул, что очень рад, хотя радости на его лице видно не было, но добавил, что нам не следует быть такими оптимистами на сей счет.

— Знаешь, что я думаю? Доктор Уолкер что-то знает о Хэлси. Не исключено, что он организовал и аварию, и нападение. И это врач, дававший клятву Гиппократа! — от гнева у меня перехватило дыхание.

В этот день произошло несколько удививших меня событий. Примерно в три часа со станции Казанова позвонил мистер Джеймисон, и Уорнер на машине поехал его встречать. Я встала с постели, быстро оделась и пригласила детектива к себе в комнату.

— Есть новости? — спросила я, когда он вошел. Он старался выглядеть веселым, но это ему не удавалось. Он был весь какой-то запыленный, серый от усталости. Было заметно, что ему некогда даже привести себя в порядок, хотя обычно он отличался аккуратностью.

— Скоро все выяснится, мисс Иннес, — сказал он, потирая небритый подбородок. — Я приехал к вам по довольно странному делу, о чем расскажу позднее. А сейчас хочу задать вам несколько вопросов. Кто-нибудь приходил вчера чинить телефон? Проверять провода на крыше?

— Да, — быстро ответила_ я. — Но о телефоне электрик ничего не говорил. Сказал, что пожар мог начаться из-за проводки. Я сама поднялась с ним наверх, но он ничего не делал, только посмотрел.

— Вот и хорошо! — Он похлопал меня несколько раз по руке. — Не впускайте в дом никого, кому не верите, а верить никому не надо. Не все, кто носят резиновые перчатки, могут быть электриками.

Он отказался что-либо объяснять, но достал из своего бумажника листок бумаги и аккуратно развернул его.

— Послушайте. Вы уже слышали это, только тогда не восприняли всерьез. Но в связи с тем, что произошло, я хочу, чтобы вы еще раз прочли. Вы умная женщина, я уверен в этом, мисс Иннес. Также уверен, что в этом доме есть нечто такое, что кому-то очень хочется заполучить.

Это была та самая записка, которую он нашел в вещах Арнольда Армстронга, и я снова прочла ее: