Виолетта. Белый единорог

Не хотелось огрызаться, совершенно не оставалось сил. Я могла вдохновенно делать это, когда мама была пьяна, а сейчас у меня совершенно не возникало агрессии в её адрес. Единственное, что мне сейчас хотелось — плакать. Словно внутренний тормоз слетел с катушек. И я не выдержала и бросилась к маме в объятия. Я разрыдалась, хватая её, прижимаясь. В этот момент для меня не было более близкого человека на всей Земле. Что-то бормотала, просила прощения, говорила, как мне плохо, просила помощи.

Мама же стояла, как каменная статуя. Она даже не обняла меня. Впрочем, и не оттолкнула.

Только когда у меня иссякли, наконец, слёзы и пришло опустошение, блаженное, исцеляющее душу, и я виновато отстранилась — мама спокойно, без гнева, произнесла:

— Иди, переоденься. Я приготовила ужин.

И ушла в кухню.

И за это я была ей благодарна.

Она сейчас дала мне понять, что мы живём вместе и значит, будем сохранять, во что бы то ни стало хорошие отношения. Но всего лишь. Не больше. И я была ей благодарна, что она не полезла в душу, не начала воспитывать. Насколько было необходимо я выговорилась, только не думаю, что она услышала. Что ж, так, впрочем, оно и лучше.

Я разулась и, скинув пальто, поплелась в комнату. У меня не оставалось ни сил, ни желания даже занести его в ванную и застирать. Потом, всё потом.

В комнате у едва хватило сил раздеться и рухнуть на кровать. Следовало бы пройти в душ, но ноги не держали.

Уткнувшись носом в подушку и выровняв дыхание, я успокоила головокружение, а только потом перевернулась на спину и уставилась в потолок. Тонкая паутинка трещинки в углу с самого детства привлекала моё внимание. Я всматривалась в неё, когда мне было плохо, когда я болела, когда меня наказывали. И представляла себе, что эта ниточка — если за неё схватиться — увлечёт меня в сказочную страну. Туда, где нет горя и сбываются все желания. Туда, где я — Волшебница и вокруг меня такие же волшебники, которые любят меня, понимают и никогда не обидят. Как-то раз я рассказала о своих фантазиях папе. Тогда я их воспринимала отнюдь не как фантазии, а как нечто реальное, пусть, пока далёкое, но не несбыточное. А он мне сказал, пересмеиваясь с мамой, что волшебников не существует. Что сказки — выдуманы обычными людьми, а на самом деле ничего этого нет. Папа, папа… если бы ты знал, как разбил тогда моё маленькое детское сердечко! Я плакала полночи, я шёпотом звала волшебников, умоляла отозваться, я раздумывала лихорадочно — как, почему их нету? Куда же они подевались? Неужели они ушли куда-то, не дождавшись меня? И оставили меня здесь одну?

Сборники сказок были для меня своеобразной Библией тех лет, в которую я с трепетом вчитывалась, ища ответы. Сюжеты, где обычный герой вдруг приобретал, вместе с волшебным предметом, неограниченные возможности, волновали меня, помогали не разочароваться в жизни. Я пришла к выводу, что волшебники — не выдумка. Они существовали и существуют! Просто они прячутся от таких вот простых людей, не верящих в них. Ведь чудеса происходят в жизни! И зачастую люди не в силах объяснить их.

С тех пор я перестала рассказывать о своей чудесной стране, но втайне продолжала верить в неё. Она существует, знала я, просто в другой реальности. Вывод о множестве реальностей я сделала очень рано, поняв, что мир сновидений — тоже своеобразная реальность, идущая параллельно с явью. И само предвкушение встречи с миром волшебства давало мне силы выстоять в любых жизненных испытаниях.

Как ни странно, когда я выросла, всё равно не утратила веры в это. Всё так же по детски наивно я мечтала и наслаждалась мечтами. Позже, когда начала читать фантастику и фэнтези — эти сказки для взрослых — я летала на драконах и дружила с единорогами… И ждала, ждала, ждала, когда это случится наяву.

И это случилось! Всё сбывается, если не утрачиваешь веру несмотря ни на что.

Однажды я встретила Антона, который впоследствии и открыл мне путь в Школу.

Можно сказать, стал моим проводником, своеобразным волшебником, показавшим этот сказочный мир, передавший его мне ценой своей жизни. Сейчас, осознав эту мысль, я простила Тоше разом все обиды, которые он мне доставлял, за этот сказочный подарок, за эту сбывшуюся мечту…

И теперь, когда смотрела на трещинку своего детства, я думала всегда о Школе. И мне становилось гораздо легче, потому что теперь я была там, знала наверняка о её существовании и могла в любой момент туда вернуться…И мне становилось тепло, гораздо теплее, чем раньше.

Через минут десять, как сквозь туман, заставила себя встать, принять душ. Вместе со струями, сбегающими по телу, меня покидала и боль. С облегчением убедилась, глядя на своё отражение в зеркале, что лицо, к счастью, совершенно не пострадало, ни синяка, ни ссадины. И это несказанно порадовало меня. Появились силы переодеться, и выйти поужинать. Мама не сказала мне ни слова. Ужин прошёл в гробовом молчании.