Виолончелист

Сказанное слегка царапнуло. Не так, конечно, чтобы Макс загрузился и полностью потерял боевой настрой. Но… неприятно, по краешку сознания, цепляя острыми коготками, проскочила ревность — неизвестно к кому. Впрочем, разве Макс имел право на эту ревность? Он ведь тоже не вёл монашеский образ жизни в Лерино отсутствие — это ещё мягко говоря. И вообще, тот факт, что Лера запросто носит презервативы в своей сумочке, ещё ни о чём не свидетельствовал. Одни лишь его домыслы, одни беспочвенные догадки.

А ещё через минуту, когда девушка сама заперла дверь номера изнутри и, сделав шаг навстречу Максу, положила руки ему на плечи и снова нетерпеливо потянулась к его губам, он и вовсе забыл обо всём на свете…

Он не закрыл балконную дверь, когда уходил утром, и теперь по номеру разливался стойкий запах цветущего жасмина.

Эта ночь в Индии, наполненная ароматами экзотических цветов, благовоний и несдерживаемой, неуправляемой, неконтролируемой страсти, стала затем очередной драгоценностью в шкатулке его воспоминаний. Макс и не думал, не надеялся, что когда-нибудь снова сможет почувствовать себя настолько живым. Неудивительно — потому что жил он только в присутствии Леры, а в остальное время, как оказалось, просто ловко притворялся и лицедействовал…

— Ты вспоминала обо мне? — спросил он шёпотом, лёжа рядом с Лерой на скомканной простыне после очередного оглушающего, опустошающего и одновременно упоительно-прекрасного оргазма, всё ещё прижимаясь к ней всем телом. Даже сейчас, в минуты покоя и умиротворения, сладостной сонной неги, Макс с Лерой держались за руки, крепко переплетя пальцы, чтобы чувствовать друг друга каждое мгновение.

Вопрос этот был скорее риторическим, Максу не требовался ответ — он видел его в Лериных сияющих глазах. Её невероятных, завораживающих, бездонных глазах, подобных которым не было ни у кого на свете. Как она на него смотрела… как она на него смотрела!

— Глупый, — Лера гладила его по лицу, обводила контуры глаз, бровей, губ, а он плавился от удовольствия, счастливо жмурился, чуть ли не мурлыкал. — Я не вспоминала о тебе, потому что и не думала забывать. Ты одновременно и самое хорошее, и самое плохое, что произошло со мной в жизни… мой первый мужчина. Моя первая любовь.

— А вторая? — подозрительно спросил он.

Она откинулась обратно на подушку, отвела взгляд.

— Я всё ещё надеюсь… всё ещё верю, что она когда-нибудь случится. Тогда я действительно смогу тебя забыть.

Сердце болезненно сжалось. Макс развернул девушку лицом к себе.

— Зачем забывать, Лер? — недоумевая, спросил он. — Я не отпущу тебя больше никуда, — и, словно в подтверждение своих слов, резко притянул её к себе, снова прижал к груди, стиснул в объятиях. — Ты же моя. Только моя… косоглазая, китаёза моя родненькая.

— Не всё так просто, Макс… — запротестовала было она, невольно слабея под напором жадных поцелуев, сама вспыхивая огнём в его руках — а он-то давно уже был готов. Так и не договорив, они снова накинулись друг на друга.

Глава 17

Потом он на руках отнёс её в душ. Лера практически засыпала, но настаивала, что ей нужно смыть с себя пыль гоанских дорог, остатки пляжного песка и следы их обоюдной страсти. Намылив губку, Макс бережно водил ею по телу девушки, и это больше походило на священный обряд, чем на купание. Затем, выдавив на ладонь немного шампуня, он тщательно вымыл и прополоскал её длинные волосы, после чего почти досуха высушил их полотенцем. Лера блаженно закрыла глаза, послушно подчиняясь его движениям и незаметно уплывая в сон.

— Тебе нужно работать банщиком… — пробормотала она. — Клянусь, очередь будет на год вперёд.

Макс вынес её из душевой и осторожно усадил в кресло, собираясь пока наскоро поправить и перестелить смятую постель.

— Угу, а ещё постельничим, — рассеянно добавил он, встряхивая простыню и заново расправляя её на кровати. Лучше бы, конечно, поменять… но уборка в номере будет только утром.

— Кем-кем? — Лера зевнула, прикрыв рот ладошкой. Всё-таки, сказывалась акклиматизация, да и спала за минувшие сутки она совсем мало.

— Ты что, никогда раньше не слышала о такой старинной должности, как “постельничий” при царском дворе?! Позор тебе, — шутливо пожурил он её.

— Ну, это ты у нас умник и заучка, а я никогда не испытывала большой тяги к учёбе, — поддразнила его Лера. Тем временем её взгляд, лениво блуждающий по номеру, остановился на виолончели, аккуратно уложенной в футляр.

— Макс… поверить не могу. Ты привёз виолончель с собой?! — воскликнула она. Сон, похоже, моментально слетел с неё.

— А что тебя так удивляет? — добродушно хмыкнул он. — Мне нужно много играть, постоянно репетировать…

Лера вскочила с кресла и — как была, обнажённая — подбежала к виолончели, опустилась на колени и осторожно погладила бок музыкального инструмента. Девушка смотрела на виолончель со странным выражением, в котором смешались и ненависть, и восхищение, и даже как будто ревность.

— Что-то не так, Лер? — обеспокоенно спросил Макс, удивляясь этому взгляду.