Вёшенское восстание

Если в станице Казанской населения было в два раза меньше, чем в Вёшенской, если из Мигулинской ушли многие активные контрреволюционеры и Мигулинский полк сохранился у белых как войсковая единица, то из многолюдной Вёшенской казаки почти не отступали, рассеялись по хуторам, а между тем в одном лишь октябре 1918 г. более 200 казаков Вёшенского полка были награждены Красновым «Георгиями» и медалями. Теперь все они, несомненно, проходили в ревкомовских бумагах как «активные контрреволюционеры» и подлежали репрессиям. Пока же Вёшенскую своими силами ревком трогать боялся.

Возможно, и даже наверное, количество репрессированных достигло бы значительной цифры, но на самом деле к моменту восстания их было около 300, а если учесть, что округ населяло 170 000 жителей, из каждой тысячи расстреляли двоих.

Роль сыграла сама установка власти на террор, жертвой которого мог стать практически каждый, кто до этого служил у белых.

Тишина нависла над Доном. Нехорошая тишина. Лишь ночью в песчаных бурунах за Вёшенской да в Казанской за мельницей, где жгли кирпичи, сухо трещали выстрелы. Разболтавшиеся за 17-й и 18-й годы местные горлопаны испуганно примолкли, когда нескольких из них взяли «за агитацию».

Потащили было и учителя Чикинова, женатого на дочери местно богатея Сербича, но вскоре выпустили, и он впоследствии, в 1920-е годы, гордо записал в анкете, что сидел «по доносу за контрреволюцию (по личным мотивам)», но освобожден по распоряжению трибунала Инзенской дивизии, мол, уж если в такое время и такой орган признал меня чистым перед новой властью, то лучшей рекомендации и быть не может. Перепуганная станичная интеллигенция терялась в догадках, «рассказы о терроре заставляли думать прямо противоположное о задачах партии, вплоть до мысли, что толстосумая буржуазия подкупает людей с тем, чтобы через террор и беспорядки так или иначе сорвать революцию и посадить царя»[106].

Вдобавок ко всему, 8 марта командарм-8 Тухачевский предписал Вёшенскому ревкому поставить для армии повозки с лошадьми или волами, «с тем чтобы вся тяжесть этого предписания легла исключительно на кулацкую и богатую часть населения», а 10 марта приказ РВС фронта № 369 потребовал конфисковать «седла у казаков, бывших ранее “в белых”». Обстановка накалилась до предела. Попытки разрядить ситуацию были разрозненными и успеха не имели.

9 марта член РВС фронта и 9-й армии Г.Я. Сокольников уехал в Москву. Как член ЦК он должен был участвовать в работе съезда партии и предшествующего ему пленума. Сокольников вез материалы, доказывающие необходимость отменить или хотя бы приостановить проведение в жизнь директивы Оргбюро по казачьему вопросу. 11 марта приказ № 2 по ревкомам Донской области запретил взимать со станиц контрибуцию, а собранные деньги предписал отнести в счет чрезвычайного налога. Председатель Вёшенского ревкома И.В. Решетков был отозван и заменен Дисницким. Но было уже поздно.

Глава 3 «…Скоро, скоро горячие лучи весеннего солнца растопят лед старого Дона…» (Из приказа Донского атамана А.П. Богаевского)

Подробного отчета о подготовке и начальном этапе восстания пока не обнаружено. Командующий повстанческой армией П.Н. Кудинов позже в мемуарах писал, что восстание вспыхнуло стихийно. Однако уже в ходе восстания появились сведения о подпольной организации, готовившей выступление.

В апреле 1919 г. советская разведка доносила: «Жители говорят, что восстание было подготовлено заранее, для чего оставлялись целые части под видом сдавшихся в плен или не желавших воевать».

Хрисанф Митичкин, милиционер Усть-Хоперской станицы, побывавший у повстанцев, рассказал, что когда он был в «стане», расспрашивал вёшенских казаков, как началось восстание, имеется ли связь с кадетами. Одни отмалчивались, «другие сказали, что восстали против коммуны, расстрелов, грабежей и насильников-коммунистов, но за Советскую власть. Когда им сказали, что в некоторых хуторах жители коммунистами все вырезаны, то они все восстали. Руководителями-зачинщиками были Алферов – подъесаул, Кудинов, который у них сейчас командующий Вёшенским округом. Некоторые же говорили, что восстание было задумано раньше, центр его был в Мигулинской, где велась подготовка. Тогда, когда они восстали, к ним прилетал аэроплан и сбрасывал (они говорят) орудийные замки»[107].