Vip-зал

Он же собирался что-то сделать перед тем, как лечь спать.

Тедди сел за стол, стул при этом скрипнул. Тедди открыл ноут, включил Интернет и зашел в поисковик.

Он не привык работать с тачпадом. При всех тех небольших компьютерных навыках, которые он приобрел в тюрьме, да и в последние дни в службе занятости, пользовался мышью.

Он осторожно поводил пальцами по гладкому прямоугольнику. Движения их кончиков сопровождались перемещениями маленькой стрелки на дисплее. Это было сложно: сдвигаешь указательный палец на миллиметр – и стрелка улетает за пределы видимости. Нужно научиться таким вещам.

Цифровые комбинации и адреса, написанные на клочках бумаги, которые они с Эмили нашли на столике, было трудно вспомнить. Однако Тедди старался как мог.– это, кажется, что-то вроде домашней страницы, но перед Тедди оказалось только белое поле, куда можно было ввести собственный текст. И все. Три набора цифр походили на телефонный номер.

Их Тедди тоже запомнил, сами записки остались у Эмили.

Он вбил один из номеров в поисковик. Перед ним оказался список сайтов, содержащих этот номер.

Кажется, этот телефонный номер подходил для нескольких стран. В списке совпадений оказались ссылки на операторов «Водафон», «Телефония Южной Африки», «Франс Телеком», какие-то буквы, похожие на арабский или иврит, и немецкий сайт Telefondetektiv.de. Он пролистал результаты дальше, но ничего, кроме иностранных сайтов, не попадалось.

Тедди перешел ко второму номеру. Тот же результат.

Он снова ввел этот же номер, но добавил в поиск слово «Швеция». На этот раз он получил совершенно иной список совпадений.

На первом месте сайт Escort24.

Тедди кликнул на ссылку.

Перед ним возникло изображение полуобнаженной африканки в зазывной позе, но ее лицо было размыто. Похоже на рекламу интима в Интернете.

«Привет, меня зовут Кассандра. Я юная девушка и хочу доставить тебе большое удовольствие».

Это ее номер был в записке.

20 февраля

Филип стоял на коленях. При малейшем движении ныли лодыжки в тех местах, где они были связаны, несмотря на все те обезболивающие, которые он проглотил. В то же время он понимал, что ему полезно двигаться, чтобы к стопам приливала кровь.

Кроме того, его руки теперь были свободны. Сначала он никак не отваживался разрезать стяжки на руках, боялся, что Джокер это заметит. Но ради дальнейшей работы он их все-таки перепилил. Он мог двигать руками, и это было великолепно, как будто он научился летать. Но самым прекрасным была возможность снова вытянуть руки перед собой.

Он прислонился к стене. Он так устал, так страшно устал. Обои оказались шершавыми и бугристыми на ощупь, должно быть, старые. Но теперь он знал, что нужно делать.

По его ощущениям, сейчас был день, он слышал, как снаружи чирикали птицы. Ему казалось, что в помещении, где он находился, стало как-то светлее.

Незадолго до этого дверь снова открылась.

– Деньги так и не пришли, даже с твоей тупой идеей с договором.

Джокеру не нужно было светить ему в лицо, свет лился из комнаты снаружи. Филип не мог понять, был ли это тот же человек, с которым он говорил раньше, или они менялись. В основном ему казалось, что голос Джокера был знакомым, но иногда он сомневался. Как будто человек в джокерской повязке вдруг начинал говорить тоном выше, и глаза у него были другие.

– Это от меня не зависит, – попытался возразить Филип, одновременно удерживая руки за спиной и спрятав обломок металла в бумаге, обматывавшей остаток его мизинца.

– Но ты будешь с этим разбираться, – сказал Джокер. – Мы должны получить деньги через десять часов. И если ты это не устроишь…

Он провел рукой поперек горла.

Филип отвернулся.

Джокер не уходил.

– Что ты там, мать твою, делаешь?

– Что?

– Почему ты на коленках стоишь?

Филип сжал за спиной руки и крепко прижал обломок ручки к бумаге другой рукой. Если Джокер подойдет ближе и посветит фонариком на его руки, то, возможно, увидит, что они больше не связаны.

– Мне нужно в туалет.

– Поссышь, когда я разрешу.

– Я знаю, но я попробовал сам и перевернул ведро.

Джокер помолчал. Филип услышал, как тот что-то пробормотал под нос. Что-то, похожее на «бедолага».

– Нельзя мне в обычный туалет?

Джокер склонил голову на плечо.

– Прости, но нет. Нельзя. Подумай, что есть вещи хуже.

– А туалетную бумагу? Можете меня развязать на минуту?

Тут Филип понял, что если Джокер сделает шаг вправо, то увидит, что руки у Филипа свободны.

– Слышь, после твоих штучек, когда мы тебя везли сюда, я ничего не буду делать. Знаешь что?

– Нет.

– Я однажды сидел в бункере, на войне. В бетонной клетке с туннелями и пулеметами. Дождь шел и шел, и всю систему там затопило. Нас, блин, бомбили, и мы были заперты там. Мне было девятнадцать, и вокруг там все тряслось днем и ночью. И у меня до сих пор в ушах шумит, хотя это было очень давно, понял? В общем, сортир не работал. Не то чтобы он там с самого начала был, так, дыра в полу, но там все вокруг было залито водой, мочой и дерьмом. Мы там восемь дней сидели и ждали наступления. Понял? Восемь дней.