VIP

Когда демократическая Россия открыла границы и отменила выездные визы, Панкратов понял, что зарубежные поездки потеряли для него привлекательность. Так чувствует себя человек перед витриной современного московского универсама с сотнями колбас, ветчин и всяческих деликатесов. Деньги есть, он может купить всё что хочет, поэтому ничего не хочет. Он и раньше за границу не очень-то стремился. Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? В советские времена побывал в Болгарии на Золотых песках и в Венгрии на Балатоне, в составе туристической группы сослуживцев из КГБ слетал в Египет. Знаменитые пирамиды в Гизе и Долина царей оставили его равнодушным, зато сильное впечатление произвёл Каир, задымленный, как Садовое кольцо в час пик и замусоренный, как московская барахолка после закрытия. Больше всего восхитило то, как ездят в Каире. Из левого восьмого ряда круто выворачивают в крайний правый, даже не включая поворотников. И хоть бы кто возмущенно бибикнул. После Каира Москва показалось чистой и унылой, как покойник. Это было единственным ярким впечатлением, которое он вынес от знакомства с колыбелью цивилизации.

Три года назад жена уговорила его купить двухнедельный тур в Турцию. Когда он позже говорил, что был в Турции, у него всё время было ощущение, что он не то чтобы врёт, но и правды не говорит. Никакая это была не Турция, а что-то средне-арифметическое от европейских курортов. Отели впритык друг к другу, теплое до приторности море, удушающая жара, от которой спасал только кондиционер в номере. Даже в многочисленной вышколенной обслуге не было ничего турецкого.

Они неудачно выбрали отель, автобус от аэропорта Антальи тащился да него часов шесть. Вселились поздно вечером, ресторан уже не работал. Панкратов предложил жене: "Давай поужинаем в какой-нибудь местной харчевне". Они вышли с территории отеля и оказались на пустыре, заросшем репейником. Далеко в стороне тускло светились огни в каких-то хибарах, там жила обслуга отелей. Вот и вся Турция.

Жене понравилось, всё включено, можно встать из-за стола и ни о чем не думать. Для Панкратова эти две недели тянулись бесконечно долго. На третий день он обнаружил возле бара в ресторане дубовый бочонок с двумя кранами. Из одного лилось белое местное вино, сплошная кислятина, из другого розовое, довольно приличное. Подход к бочонку был круглосуточный. Это немного скрасило Панкратову его времяпрепровождение.

Турция окончательно отбила у него охоту к зарубежным поездкам. Жене с дочерью покупал путевки в Болгарию или Хорватию, сам оставался в Москве. На лето снимал дачу в Загорянке по Казанской дороге, это его вполне устраивало. Равнодушие к заграницам не давало Панкратову оснований считать себя таким уж патриотом, к мнению которого власти должны прислушиваться с особенным вниманием. Нет, он считал, что власти обязаны прислушиваться к мнению самых обычных людей. А если они этого не делают, каждый человек вправе выражать недовольство. Так, как может, и так, как хочет. Хочет выходить на улицы с белыми ленточками? Пусть выходит. Хочет смотреть бесцензурное кабельное телевидение? Пусть смотрит.

Когда жена узнала, что Панкратову предстоит поездка в Париж, у неё загорелись глаза.

– Как я тебе завидую! Увидишь в Лувре Джоконду!

– Не уверен, что у меня хватит времени на Лувр. Но в музее Орсе обязательно побываю.

– Господи, откуда ты знаешь про музей Орсе? Хороший музей, но с Лувром его не сравнить. Что ты там хочешь увидеть?

– Картину Ренуара "Бал в Мулен-де-ля-Галетт".

– Что я слышу? – изумилась жена. – Ты начал интересоваться живописью?

– Ты же приобщала меня к искусству, – отшутился Панкратов. – Вот я и приобщился.

II

Про парижский музей Орсе и картину знаменитого французского импрессиониста Пьера Огюста Ренуара "Бал в Мулет-де-ля-Галетт" Панкратов сказал жене в шутку, но шуткой это не было. Вариант с картиной был найден в результате непростых поисков выхода из бюрократического тупика, вызванного тем, что все зарубежные командировки офицеров Интерпола подписывал заместитель министра МВД. Игорь Касаев не понимал, почему Сибирцев не может сослаться на приказ сверху, обязавший Российское НЦБ Интерпола активизировать поиски опасной уголовной преступницы, но спросить не решился. Раз не сослался, значит так надо. Возможно, ему запретили на этот приказ ссылаться. Или генерал-лейтенант посчитал, что не следует напоминать заместителю министра, что он не самое большое начальство, есть и побольше. Никакое начальство этого не любит.

Игорь позвонил Панкратову и попросил его приехать в Интерпол, чтобы объяснить Сибирцеву устройство ловушки, которую они задумали. Он и сам мог бы объяснить, но решил, что у Панкратова это получится лучше. Не та репутация была у Игоря, чтобы начальник НЦБ отнесся к его объяснениям с полным доверием.