Вира Кровью

В эту схему вписывается дальнейшее поведение Беглова. Обломавшийся в историческом шансе развернуть на фундаменте крымских событий «русскую весну» и «русский мир», он принимает решение попытаться совершить то же в Донбассе. Решение авантюристическое, но он рассчитывает на слова президента о защите народа Донбасса и на повторение крымского сценария. Дескать, я подниму восстание, вызову ответную реакцию киевских карателей — отсюда его якобы беспечность в обеспечении секретности связи. Далее продержусь недельку — а там президент введёт войска и всё. Украинская армия бежит или переходит на сторону России, как в Крыму. Хунта рушится, Украина разваливается на регионы, которые вступают в «русский мир». И я, Беглов, — победитель, национальный герой, историческая личность!»

Алексей щёлкнул пальцами: новая мысль в голову пришла: «Очень похоже на Варшавское восстание 1944 года. Поляки, которые ходят под Лондоном, уверяют себя, что прекрасно справятся с захватом власти без Сталина — ведь немцы уже фактически разбиты. И поднимают восстание. А если что — Красная армия на пороге, она немцев прогонит. А тут мы, на месте сидим — наша власть над столицей и, значит, над страной!

Считали Сталина таким же идиотом, какими были сами. А Сталин, которому они сломали красивую комбинацию с посажением в Варшаве его правительства, идиотом не был, и войска остановил. Взяли власть? Что ж исполать вам! Добивайте жалких немцев и добро пожаловать на переговоры о дальнейшем дипломатическом взаимодействии между нашими государствами. Ах, не получается с государством? Приходится по канализации от немцев бегать? Так вы, ребята, получается, никто! А с кем же взаимодействовать прикажете нашей славной Красной Армии?»

«И не пошёл Сталин освобождать Варшаву для враждебного лондонского правительства, — завершил его мысль Тихон. — Ну, в общем, ты сам всё разложил по полочкам. Сильно подгадил Беглов тому самому русскому делу, за которое якобы выступил. Даже если не предполагать его связи с Киевом… а признай, что эта странная для экс-полковника ФСБ беззаботность со связью, с секретностью, с материально-техническим обеспечением… Эти подозрительно совпадающие по времени действия, когда хунта объявляет войну, точнёхонько пользуясь его заходом на Славянск… Заставляет задуматься».

«Впоследствии не означает — вследствие», — возразил Алексей.

Его устрашила серьёзность такого предположения.

Ященко глянул на него.

«Не защищай, — рыкнул тихо, но веско. — Сам знаю. Вероятность невелика. Но синхронность обломов заставляет задуматься и об этом. В Харькове всё погасили до этого, да. Но ты же не можешь честно, положа руку на сердце, отрицать, что и вследствие этого — тоже. Хоть и до. Потому как одного только возврата областной администрации под свой контроль мало для подлинного успокоения восстания. Нужно ещё умы остановить с их намерениями. И тут у хунты появилось такое нужное ей пугало: офицер ФСБ, с российским флагом наперевес захватывающий украинские города. Вы не видите русской агрессии в событиях на Донбассе? Да вот же он, русский агрессор! Гляньте на красавца. Ещё и в Москву докладывает хвастливо, сколько он наших ребят положил из засады!»

У Тихона заходили на скулах желваки. Он явственно злился.

«В общем, хорошо, если он окажется просто авантюристом, погнавшимся за романтическим идеалом и личной славой, — медленно проговорил он. — Тем более что среди реальных ополченцев его авторитет по-прежнему на высоте. Но вот увидишь ещё, что и в этом случае он — в силу логики самооправдания — заявит, что мог бы победить, если бы Россия ему помогла как следует. И что Россия предала этот самый «русский мир» тем, что не ввела войска. То есть будет, как в твоём примере с поляками: Сталин — гад, потому что не стал класть своих солдат за польскую победу…».

* * *

Как же всё непросто в этом царстве-государстве…

И вот теперь ещё и такой вот поворот!

Нет, не поворот. Переворот. Переворот самолёта в штопор и крушение…

Хотя почему — крушение? Причём тут вообще — крушение? Просто маленький пушной зверь… Или большой? От него самого зависит, от Бурана…

А что, собственно, от него зависит? За него всё уже решено. Обстоятельствами и людьми. Отвоевался казак. Вот сейчас заявятся сюда комендачи и арестуют. Против приказа сверху не пойдут…

Чёрт, коли так всё обернулось, то и впрямь — здесь делать нечего! На подвал — не хочется ну совсем! Хорошенькое завершение боевого пути! А там, на подвале, коли уж на таких верхах люди его прикрутить хотят, — то слепить против него показания не вопрос вообще! Да и то — захотят ли ещё стараться. Просто удавят ночью, и всего делов!

Так что уйти — это будет правильно. Он достаточно хорошо послужил Луганской Народной Республике, чтобы она не сочла его исчезновение бегством с поля боя. Он ей даже слишком хорошо послужил, чтобы в итоге не дожидаться от неё обвинения в бандитизме и подвала без выхода. Или — с выходом. Но на ту сторону. В лапы ожидающих его «айдаровцев».