Вира Кровью

Но ладно, пусть ты и можешь сменить одну свою жизнь на другую. И опять же — пусть ещё одна новая жизнь, пусть две — но их-то на самом деле бесконечное множество! И даже если бы по ним можно было путешествовать, как по другим городам и странам, — ведь получается, что и там ты остаёшься собой! Со своим миром, в своей Вселенной! Вот ты, капитан Кравченко, разве ты поменялся, когда работал в «Антее»? Нет! Тот же ты остался! И здесь ты — тот же! Сидишь внутри своей жизни! И отправь тебя к папуасам вместо того дядьки — и там ты останешься в своей… в своём коконе. И значит, как тебя не перебрасывай по жизням, всё равно будешь ты изначально иностранцем в любой другой!

Но и это — ещё не вся тюрьма человека, на которую он обречён пожизненно. Ещё хуже всё выглядит, когда ты в своей жизни, в принципе, всё сделал. Побывал в разных интересных и не очень ролях и ситуациях, повидал и пережил всё основное и интересное, поделал детей и поубивал людей, дошёл до конца карьеры и обеспечился материально, купил всё, что нужно для жизни, и поимел желанных женщин. Ты прошёл все интересное в своей жизни и ты сделал всё интересное в жизни. Ты в конце пути.

Однако ты ещё молодой! У тебя есть ещё и время, и силы — поменять все, стать в начало совершенно нового пути и пережить ту самую ещё одну Вселенную! Но!

Но!..

Но у тебя дом и семья, которую надо продолжать кормить. У тебя — не у тебя, Лёша, в данный момент и в данном месте, но в принципе — нормальная работа и зарплата. Которая опять-таки нужна семье. У тебя обязательства. Друзья, досуги, сложившийся быт. У тебя — вот у тебя конкретно здесь и сейчас — есть долг перед отцом. И перед собою.

То есть — сложившиеся рамки, границы. Ломать их, взрывать — то же самое, что ломать границы государства и вступать в войну.

И вот настоящая трагедия — здесь. Когда однажды наступает момент, когда ты, оглядываясь на себя, вдруг видишь, что все выборы, собственно, сделал, все дороги в своей Вселенной прошёл. Или все интересные тебе дороги, что вернее. Все остальные возможные пути — уже либо слабый отблеск пройдённого, либо… Когда ты полностью освоил свой мир — но не можешь его покинуть из-за втянутости во все его дела и делишки.

И ты смотришь на улетающий к Туманности Андромеды космический корабль, мечту всей твоей жизни, — и знаешь: тебе уже не занять в нём места… И не потому, что не дают, а потому, что ты уже врос в бетон постылого космодрома…

И не прожить уже другой жизни…

А с другой стороны…

Если вдуматься — честно-честно! — то слова о бетоне космодрома тоже от лукавого. Выбор есть всегда, есть он и здесь, и сейчас. Вопрос, главный вопрос, снимающий все остальные — ты доволен? Конечно, нельзя быть довольным на все сто процентов, но — по большому счёту, в ГЛАВНОМ, ты доволен? Признайся, ты ведь здесь действительно чувствуешь себя на своём месте и в своём деле! Ты отдаёшь тот же долг отцу. Ты спасаешь людей от нацистской нечисти. Ты просто защищаешь их жизни, как жизни тех девчонок в Счастье — которых, конечно же, не отпустили бы нацики, когда б наигрались…

Значит, ты доволен? Если да, то какой смысл что-то менять? Можно менять машину на катер, увлечения на женщин и наоборот. Или всё вместе и сразу. Но другим становиться действительно не сможешь.

Да и — надо ли? Ты не от жира ли бесишься, Лёша, живя на самом деле хорошо, но мечтая о какой-то Андромеде? Может быть, ты и так проживаешь не одну жизнь а много? Сначала ребёнок, завтра курсант, послезавтра офицер, потом аналитик, потом — боец ополчения. Разные мысли, разные ощущения…

А Ирка? Сколько она прожила жизней? Да она даже одной не прожила!

Вот тут начинается последний пункт — цена твоего выбора. И если этой ценой становятся близкие тебе люди — верный ли это был выбор?

И когда, в каком месте ты сделал его неверным?..

* * *

В комендатуру — куда пришли следователи, но не МВД, а почему-то сразу прокуратуры — Алексей Кравченко явился в самом мрачном расположении духа. Надоело всё! Суета какая-то! Мышиная возня. Ничего не хочется, ничего не нужно. На войну бы — а там хоть лечь! Уйти от этой давящей, гнетущей суеты! Оставить всех с носом…

Ничего, скоро уже. Подходит срок, названный гадом Молодченко, когда нагло, в пределах досягаемости даже старушки Д-30. И уже решено, что идут две группы, под общим руководством Бурана. С довольно несложной работой: окопаться у дороги и наводить на неё артогонь со своей стороны. Ну, фугасы заложить, само собой. Потом зачистить — и аюшки!