Виражи судьбы, или Встреча в Америке

— Да, входи! — испуганно отозвалась Катя. До сих пор они разговаривали только по делу. Дни были насыщенными, и ей удавалось избежать душевных излияний. Но теперь… Она чувствовала, что их встреча не была случайной, что судьба распорядилась именно так затем, чтобы они могли снова увидеть друг друга и высказать то недоговоренное, оставшееся между ними. Катя знала — это непременно произойдет, ждала и очень боялась этого момента.

Она тщательно скрывала свое отношения к Константину, но втайне чувствовала, что он по-прежнему ей небезразличен. Как тогда сказал Стэнли? «Между дьяволом и глубоким синим морем»? Да, так и есть. Она очень любит Стэнли, он сделал ее по-настоящему счастливой, но противиться Константину, его любви, которая — Катя остро чувствовала это — еще живет в нем и даже вспыхнула с новой силой… Она все время ощущала, что ее силы ослабевают с каждой минутой. Сломленная, пока еще не побежденная, одинокая, вынужденная сражаться против чувства, которое сама же испытывает к Константину: что может быть ужаснее этого? И у нее больше нет сил сопротивляться!

— Ты уже позвонила мужу? — спросил Константин только ради того, чтобы что-то сказать. Честно говоря, мистер Спрингс был последним, о ком Константину хотелось вспоминать в этот момент. Они были одни, рядом, в кои-то веки их не осаждали журналисты, поклонники. Но надо с чего-то начать разговор, которого он ждал так долго.

— Еще нет, — тихо ответила Катя. — Как раз собираюсь. Сейчас только отдохну немного.

— Знаешь, — сказал Константин, — время пошло тебе на пользу. Ты и тогда, четыре года назад, была очень красивая, только не каждый мог это разглядеть. А теперь твоя красота просто бросается в глаза.

Разговор становился опасным, и Катя поспешила перевести его на другое. «Трусиха!» — мысленно рассердилась она на себя.

— А почему ты все-таки не с Анжеликой? — спросила Катя. — Я думал, она прилетит сюда с тобой. Я так ни разу и не видела ее с тех пор, как мы встретились в Нью-Йорке.

— Ах, Анжелика? — растерялся Константин. Последний скандал из-за вылета в Москву еще был свеж в памяти. — Она прилетит завтра днем. Она уже звонила мне.

Катя вдруг посмотрела на Константина в упор.

— Извини меня, конечно, — сказала она, не сводя с него глаз, — но что-то в твоем голосе я не чувствую особого энтузиазма. Впрочем, нет, прости, это не мое дело, но раз уж мы вышли за рамки чисто деловых отношений…

Катя запнулась и замолчала. Разговор становился чересчур интимным, и она сама подтолкнула его к особой задушевности, которая может возникнуть только в беседе двух близких людей.

— Когда же это произошло? — удивленно спросил Константин. — По-моему, мы все время держались в строго деловых рамках.

Катя вытащила из вазы с цветами одну розу и начала машинально обрывать лепестки. Роскошный пышный белый цветок медленно, но верно превращался в простой стебелек с колючками.

— Не очень-то хорошо ты обходишься с букетом, который тебе преподнес сам мэр города, — заметил Константин.

— Что? А ведь верно! — Катя засмеялась, в глазах ее появилась лукавинка, которой — честное слово — не было еще несколько секунд назад. — Больше так не буду, — совсем по-детски заявила она, водворяя истерзанную розу на место в вазу. — А что касается твоего вопроса, — сказала она, даже не думая увильнуть от объяснений, — то, по-моему, сугубо деловые отношения кончились в тот же день, как только я тебя увидела после четырех лет разлуки. Ты поцеловал мне руку так, как не целуют руку у делового партнера. Да и вообще, зачем целовать руку деловому партнеру?

— Возможно, это был знак поклонения перед твоим талантом, — ответил Константин, не очень, впрочем, уверенно, что Катя сразу же заметила.

Внезапно лицо ее вновь сделалось серьезным. Она встала, подошла к окну, как будто серый туман вперемешку с противным моросящим дождем на улице мог быть ей интересен, не спеша вытащила шпильки из концертной прически. Темно-пепельные волосы широкой шелковистой волной легли на ее плечи и спину. Константин не мог оторвать от них глаз. Катин силуэт на фоне окна казался черным, четко выделялись каждая его линия, каждый изгиб.

Неужели эта женщина когда-то было его и он, как последний дурак, упустил ее? Как сейчас до боли хотелось обнять ее, прижать к себе, назвать своей любимой, как раньше, защитить. Но только от кого защищать? Она взрослый, самостоятельный человек. Если она чего и боится, то, наверное, только того, чтобы ее чувства к нему не вспыхнули вновь.

— Я хотела бы тебя попросить кое о чем, — сказала Катя, и голос ее прозвучал неожиданно глухо.

— Потребовать, — поправил Константин.

— Потребовать? Впрочем, называй это, как хочешь. Видишь ли, вот о чем я думаю последние дни, с тех пор, как оказалась в России, дома. Твоя фирма получила то, что хотела: я подписала этот контракт и сейчас выполняю его условия, давая здесь концерты. Так, может быть, теперь мы можем говорить, как…

Катя замолчала, с трудом сглотнула.