Виражи времени. 3. Возлюбленный враг

Вальтер усмехнулся, покрутил в руках бумажную салфетку и вдруг одним резким движением разорвал ее надвое по сгибу, я искоса наблюдала за всеми манипуляциями его длинных пальцев, словно завороженная не могла отвести взгляд.

— Если только Ася и Отто не будут больше ссориться… хм... из-за религиозных разногласий.

— Они и сегодня чуть не поругались, потому что Асе принес цветы летчик, мне он тоже сразу же не понравился… хотя он сказал, что в следующий раз принесет для меня игрушечный самолет, - объявил Франц.

Я чуть не упала со стула, вот засада, и как на такую новость отреагирует Вальтер.

— А я-то все думаю, чьи это цветы в гостиной… Вы любите белые розы, Ася?

— Предпочитаю красные… нет, алые, словно кровь.

Боже! В голове пронеслись слова песни «Отто Дикс»:

Я дарю тебе букеты алых слёз из моего запястья,Я хочу найти ответы на вопрос о том, что значит счастье.

— Я запомню! - Вальтер смотрел на меня уже без улыбки, но и не зло, а скорее изучающе.

Тогда я снова обратилась к мальчику, сидевшему рядом со мной:

— Франц, думаю, мы обойдемся без чужих подарков, а сами купим для тебя самолет или даже танк, ты бы хотел игрушечный танк? Если поедем завтра в город, то непременно найдем что-нибудь интересное, а еще новые карандаши для твоей картины, вы же не будете против, Вальтер?

В конце концов, педагог я или нет? И вроде бы немножечко разбираюсь в людях. Генерал просто обязан выпустить нас в город, завтра я должна попытаться хоть что-то узнать про Стефана, а иначе… Просто сойду с ума от мысли, что застряла здесь навечно.

Представить только - четыре года войны впереди! И я под крылом немецкого генерала буду тихонечко отсиживаться в условно благополучной Польше, прихода Красной Армии ждать. А потом с цветами выбегу навстречу русским солдатам, прямо в лапы ребят из НКВД.

Кто я буду для русских офицеров - грязь… подстилка немецкая, никчемная прислуга, которая не могла найти возможность сбежать, найти несогласных с режимом и вступить в борьбу с оккупантами? Какая мне к черту борьба? Я живу себе привольно, меня кормят, дают спать и гулять, словно комнатной собачонке.

Моя душа должна быть спокойна, я ведь итог сражений знаю, за меня уже все сделали мои прадеды, - один, кстати был артиллерист, переживал, что за всю войну в лицо врага даже не видел - бил, куда велели наводчики, дергал рычаги самоходной пушки. И даже ни разу не был ранен, только два пальца ноги себе отрубил саперной лопаткой, когда спешно окапывался в мерзлой земле.

Прабабка надрывалась на полях и на лесозаготовках в родном колхозе за жалкие трудодни. Все героические предки уже обеспечили мне уверенность в победе. Живи, Ася, хорошо… пусть даже с немцами, все равно русские придут. Но как же мне сейчас-то жить... здесь... рядом с этими нелюдями?

— Ей, кажется, плохо, я уведу!

Словно через плотный целлофан слышу раздраженный голос Грау.

— Принеси воды, Берта! - скомандовал Вальтер.

— Пани, что с вами?

С помощью Берты я переместилась на диван и теперь тупо смотрю на заставленный тарелками стол, во главе которого сидит генерал вермахта и в глазах его мне видится мрачное торжество. А чему он радуется, интересно? Если Отто ему все рассказал, чему может радоваться Вальтер Эрих фон Гросс, непонятно.

Может, он как и Грау, надеется на изменения в историческом сценарии, упрямо верит в победу Третьего Рейха? Ведь она кажется сейчас такой реальной, Вальтеру ли не знать мощь своих великолепно оснащенных «легионов», всю их непоколебимую решимость смести с лица земли неполноценных дикарей, что занимают такие богатые земли на востоке.

И какое яростное отчаяние должно будет поселится в его холодной душе, когда прогнозы Отто начнут сбываться один за другим и в голос "завоют женщины Одера и Рейна" над известиями о своих погибших Отто, Вилли и Гансах… о всех немецких солдатах, (невинно убиенных?) русскими варварами.

— Может, мы выйдем во двор? Франц, ты уже сыт или попробуешь десерт? - скучающе -будничным тоном осведомился генерал.

— Нет, я хочу на улицу, хочу посмотреть как садится солнце. Ася, пойдем с нами!

Мы вместе выходим на узенькую веранду в стиле фахтверк, а после Вальтер сажает мальчика в специальное прогулочное кресло, которое, как обычно, ждет его под навесом. Генерал сам катит сына в сторону цветника, а мы с Грау идем позади. Я вижу, что Отто часто посматривает на меня, хмурит брови, будто бы хочет что-то сказать, но не решается.

Мне стало лучше. Вечерняя прохлада взбодрила, и свежий воздух вернул силы. Голова совершенно пустая, ни одной мысли, хотя нет, одна все-таки появилась. Я так и не поняла, дано нам разрешение выехать завтра в город или нет? Уточнять сейчас не могу и не стану, может, завтра все решится само, - крохотная ниточка надежды истончилась до уровня осенней паутинки.