Вирелка дома?

Прокатившись по первому разу не быстро, притормаживая ногами, чтобы обследовать трассу, я лихо затормозил в конце, эффектно свалившись с санок и два раза перевернувшись в снегу. У нас это считалось особым шиком. Наст был твердый и слегка даже как бы с легкой ледяной корочкой, поэтому санки не очень слушались управления, зато скорость можно набрать большую.

Оглядев трассу в последний раз и не найдя на ней ни души, я разбежался как следует и полетел вниз с нарастающей скоростью. Когда я уже достиг середины, на пешеходную часть, словно из ниоткуда вдруг вышел какой-то дядька. Пройдя по прорытому проходу от проезжей части до пешеходной он вырос прямо передо мной метрах в двадцати и не глядя по сторонам не спеша двинулся вниз прямо посередине:

– Отойдите-е! В сторону!– заорал я одновременно пытаясь затормозить сразу двумя ногами, но скорость была большая, а наст очень скользкий. Меня неотвратимо несло к мужику, а он, не сразу сообразив в чем дело, сделал робкую попытку повернуться в сторону моего крика, но было поздно.

Со всего маху я шибанул ему сзади по ногам. Как подкошенный, он рухнул спиной на меня и укатился в сугроб. От его падения мне на спину у меня сразу сбилось дыхание. Слетев с саней я кувырком покатился по инерции вниз. Санки догнали меня и боднули в спину.

Мужик сидел на снегу, матерился почем зря и как-то странно сучил руками, как будто пытался сбросить с себя змею, оказалось что это была папироса, которую он курил и она попала ему за пазуху.

Но меня это мало волновало – я никак не мог вздохнуть. Вскочив на ноги и выпучив глаза я разинул рот, пытаясь сделать вдох. Наконец мне это удалось и я облегченно заорал что есть мочи. Избавившись наконец от папиросы, дядька поднял шапку и медленно пошел ко мне, но поскользнулся и опять шлепнулся на жопу. Я, не испытывая судьбу и продолжая всхлипывать, схватил санки и удрал через ближайший проход на улицу и на санках погнал дальше вниз уже по Крутой.

За мной никто не гнался. Улица оставалась все такой же безлюдной.

Середина "лысины".

Чувство одиночества, вернее, стремление побыть одному, было свойственно мне уже давно. Я мог с удовольствием играть дома один, читать книги, сочинять стихи или просто мечтать. Не знаю, может быть это чувство свойственно многим мальчикам в детстве, но знаю точно, что мне оно нравилось. Нет, я совсем не чурался нашей дворовой компании, не тяготился общением с Калиной или одноклассниками, но порой мне хотелось побыть наедине с собой.

Иногда получалось так, что в связи с моими занятиями в литературном кружке и участием в репетициях художественной самодеятельности школы, я выходил гулять в то время, когда все уже набегались и накатались до изнеможения на лыжах, санках и попах по снежным горкам, и теперь с аппетитом поглощали дома свои обеды.

Одно время меня зимой одолели ангины. Врачи сказали, что у меня слабое горло и его надо закалять. Я решил, что катание по лесу на лыжах – это то, что мне нужно.

Теперь каждый день после уроков, придя домой и быстро пообедав, я надевал лыжи и бежал к ближайшей сопке, благо до нее было каких-то пару километров, что для меня было совсем не расстоянием. В большинстве своем сопки вокруг Руднегорска были покрыты довольно-таки редким лесом, состоящем в основном из невысоких, два-три метра максимум, тонких и кривых березок, их еще называют карликовыми, а так же осин и сосен. Сосны могли быть вполне себе приличными по высоте метров до пяти самые большие, но бывали тоже кривоватые и даже загнутые в виде фиги.

Сами сопки состоят из скальных пород, часто выходящие на поверхность в виде небольших скал и огромных валунов, вросших в землю. Тысячи лет назад здесь прошелся огромный ледник.

Зимой это все сглаживается в единую абсолютно гладкую снежную поверхность . Снег на столько толстым слоем покрывает поверхность земли, что березки и осины превращаются в кусты не выше полутора метров, а на нижние ветки сосен мы порой могли садится не снимая лыж, лишь слегла подпрыгнув.

Все близлежащие к городу сопки были испещрены лыжнями в разных направлениях, но были главные, которые имели даже свои названия, например: Змея – протяженная извилистая лыжная трасса с плавным наклоном. Она проходила через условно густой лес и кустарник и была одной из живописных для этих мест. Добравшись до ее вершины и слегка оттолкнувшись палками можно было долго скользить по накатанной лыжне плавно набирая ход и еще успевать любоваться окружающей природой. В самом конце трасса резко уходила вниз превращаясь в непродолжительный, но крутой спуск и заканчивалась большой площадкой, на которой мы лихо тормозили подобно профессиональным горнолыжникам.

Еще была большущая и крутючая гора под названием Лысая. На ней вообще не было ни кустов ни деревьев, что было очень удобно для скоростного спуска и слалома. Через много лет я узнал что чуть-ли не в каждом городе есть гора с таким названием.

Лысая располагалась выше Змеи и обычно, накатавшись и нападавшись на горе, мы возвращались домой по Змее спокойно и расслабленно, отдыхая от экстремального катания.