Виргинцы. Книга 1

Мистер Демпстер и миссис Маунтин уже въехали во двор, уже спешились, проложили себе путь через толпу негров, кинулись в дом, пробежали по коридору на веранду, где в тупом недоумении сидят английские офицеры, сбежали по ступенькам в огород, где теперь в стороне от своего высокого противника расхаживают Джордж и Гарри, и Джордж Уорингтон не успевает сурово осведомиться: "Что вы тут делаете, сударыня?" — как миссис Маунтин бросается ему на шею и кричит:

— Ах, Джордж, голубчик мой! Это ошибка! Ошибка! Это я во всем виновата!

— Какая ошибка? — спрашивает Джордж, величественно высвобождаясь из ее объятий.

— В чем дело, Маунти? — восклицает Гарри, весь дрожа.

— Этот листок, который я вынула из его бювара... этот листок, который я подобрала, дети! Где полковник пишет, что хочет жениться на вдове с двумя детьми. Кто это мог быть, как не вы, дети? И кто, как не ваша мать?

— И что же?

— Только это... это не ваша мать. Полковник женится на вдовушке Кертис. Он подыскал себе богатую невесту. Я всегда говорила, что так и будет. Он женится не на миссис Рэйчел Уорингтон. Он ей все сказал сегодня перед отъездом, и сказал, что свадьба будет после войны. И... и ваша маменька вне себя, мальчики. А когда Сейди приехал за пистолетами и рассказал всему дому, что вы собираетесь драться, я велела ему разрядить пистолеты и поскакала вслед за ним и чуть не переломала все свои старые кости, торопясь к вам.

— Я, пожалуй, переломаю кости мистеру Сейди, — грозно заявил Джордж. Я ведь предупреждал негодяя, чтобы он молчал!

— Слава богу, что он не послушался! — сказал бедняга Гарри. — Слава богу!

— А что подумает мистер Вашингтон и господа офицеры, когда узнают, как мой слуга оповестил мою мать, что я собираюсь драться на дуэли? — спросил мистер Джордж в сильнейшем гневе.

— Ты уже доказал свое мужество, Джордж, — почтительно заметил Гарри, и благодарение богу, что тебе не надо драться с нашим старинным другом... с другом нашего детства. Ведь это же была ошибка, и теперь вам не из-за чего ссориться, верно, милый? Ты был сердит на него, потому что заблуждался.

— Да, конечно, я заблуждался, — признал Джордж. — Однако...

— Джордж! Джордж Вашингтон! — кричит Гарри и, перепрыгнув через грядку капусты, бросается на лужайку для игры в шары, по которой расхаживает полковник. Нам не слышно, что он говорит, но мы видим, как он радостно, со всем юношеским пылом протягивает другу обе руки, и можем без труда вообразить, с какой нежностью и любовью н голосе, путаясь и перебивая сам себя, он объясняет происшедшее недоразумение.

В те дни еще существовал обычай, ныне совсем вышедший из употребления: когда Гарри закончил свой безыскусственный рассказ, его друг полковник горячо обнял юношу и прижал к сердцу, прерывающимся голосом произнося:

— Благодарение богу, благодарение богу!

— Ах, Джордж, — сказал Гарри, который теперь почувствовал, что любит своего друга всем сердцем, — как мне хотелось бы отправиться с вами в этот поход!

Полковник сжал обе его руки в знак дружбы, которой, как знали они оба, не суждено будет остыть.

Затем полковник направился к старшему брату Гарри и протянул ему руку. Возможно, Гарри удивился, почему они не обнялись, как только что обнялся с полковником он сам. Однако, хотя они и обменялись рукопожатием, оно было холодным и официальным с обеих сторон.

— Оказалось, что я дурно подумал о вас, полковник Вашингтон, — сказал Джордж, — и должен принести извинения — не за ошибку, а за мое поведение в последние дни, которое было этой ошибкой вызвано.

— Это я ошиблась! Это я нашла листок в вашей комнате, полковник, и показала его Джорджу, и ревновала к вам. Ведь все женщины ревнивы, вскричала миссис Маунтин.

— Очень жаль, что вы не могли удержаться от того, чтобы не заглянуть в мое письмо, сударыня, — ответил мистер Вашингтон. — Вы вынуждаете меня сказать вам это. Сколько бед произошло только из-за того, что я хранил тайну, касавшуюся лишь меня и еще одной особы! Долгое время Джордж Уорингтон питал ко мне ненависть, и, признаюсь, мои чувства к нему были ненамного более дружественными. Мы оба могли бы избежать этих страданий, если бы мои частные письма читали только те, кому они предназначались. Больше я ничего не скажу, так как слишком взволнован и могу наговорить лишнего. Господь да благословит тебя, Гарри! Прощайте, Джордж! И примите совет искреннего друга: попытайтесь впредь не столь поспешно верить дурному о своих друзьях. Мы встретимся в лагере, но оружие свое сбережем для врага. Господа, если вы завтра не забудете о том, что произошло, то вы знаете, где меня можно найти. — И, с большим достоинством поклонившись английским офицерам, полковник покинул смущенное общество. Вскоре он уже ехал своим путем.

Глава XII

Вести из лагеря