Виргинцы. Книга 2

Эти голубки, ваши родители, когда им была предоставлена благословенная (о, поистине благословенная!) возможность каждый день встречаться и ворковать, все время витали в облаках и попросту не замечали окружающий их мир с его мелкими дрязгами и пересудами. Ринальдо был храбрый воин и разил турок, однако, как вам известно, он любил праздно бродить в садах Армиды. О моя дорогая леди Армида, зачем понадобилось вам так околдовать меня в мои юные годы своими чарами, что ни слава, ни почести, ни утехи высшего света, ни игорный стол, ни умная беседа не могли подолгу удерживать меня вдали от вашего передничка, от вашего милого безыскусного лепета? О чем, вспомните, моя дорогая, беседовали мы в часы этих бесконечных свиданий? В те дни я никогда не ложился вздремнуть после обеда. Кто из нас был так необычайно остроумен? Я или вы? И почему столь увлекательной была наша беседа? Помнится, я тогда даже не потрудился пойти поглядеть, как будут судить, и вешать лорда Ферререя, а ведь все, от мала до велика, сбежались на площадь. Прусская столица была взята, и если бы австрийцы и русские осадили Тауэр, верно и тогда Лондон не был бы взбудоражен сильнее. Однако мисс Тео и ее возлюбленный не испытали ни чрезмерного сострадания, ни возмущения. Какое нам было дело до участи Лейпцига или Берлина? А все потому, что добрый старый дом на Дин-стрит был подобен заколдованному райскому саду. С тех пор мне еще не раз доводилось жить так же праздно, но никогда не был я так счастлив. А может, закажем места в почтовой карете, моя дорогая, оставим детей стеречь дом, отправимся в Лондон и поглядим, не сдается ли по-прежнему внаем ваша старая квартира? И ты сядешь на твое постоянное место у окна и помашешь мне крошечным носовым платочком, когда я буду проходить мимо. Ты скажешь, что мы поступали безрассудно. А разве мы не повторили бы все это еще раз? Мои дорогие, появись тогда передо мной Венера и предложи отдать ей яблоко, я бы отдал его вашей матери, так я был в нее влюблен. И она, если бы ей предстояло сделать выбор между вашим покорным слугой в потертом кафтане и милордом Клайвом со всеми его бриллиантами, предпочла бы меня.

Но какое-то, правда, не очень долгое, время в том же году я готов был выйти с ножом на большую дорогу с единственной целью, чтобы меня схватили и повесили, как лорда Феррерса, или наняться на службу к королю Прусскому и постараться, чтобы кто-нибудь из его противников раскроил мне череп, или завербоваться на службу в Индию и совершить там какой-нибудь неслыханный подвиг, который увенчался бы уничтожением моего бренного тела. О да, это было поистине страшное время! Ваша маменька и теперь еще не решается вспоминать о нем, а если и говорит, то шепотом и с испуганным видом, — так жестоки были тогда наши муки! Еще много лет она бывала грустной в годовщину некоего несчастного дня, пока однажды в этот же день не родился один из вас. Что было бы, если бы нам пришлась разлучиться, — что сталось бы с вами? Какова была бы моя судьба, лишись я ее? Стоит мне об этом подумать, и свет меркнет у меня в глазах. Я говорю, не о теперешней возможной разлуке. Богу было угадав, чтобы наш союз длился тридцать лет, и мы теперь уже достигли своей осени, а потомки готовы занять наше место. И тот из нас, кому суждено первым уйти из этого мира, будет, покидая его, знать, что другой вскоре к нему присоединится. Но в молодости мы были разлучены, и я дрожу при мысли о том, чем могло бы это кончиться, если бы не помощь одного драгоценного друга, соединившего нас навеки.

Без моего ведома и, возможно, желая мне только добра, мои английские родственники почли нужным написать госпоже Эсмонд в Виргинию и сообщить ей, что они думают о моей помолвке, которую им угодно было назвать Безумием. Все они пели одну и ту же песню: я видел эти письма много лет спустя, когда моя мать показала их мне у нас дома в Виргинии, и я тогда же бросил в огонь всю проклятую пачку. Тетушка Бернштейн опередила всех со своими советами: молодая особа не знатного рода, без всякого приданого и не слишком хороша собой — можно ли вообразить себе более опрометчивый выбор и не следует ли для блага дорогого Джорджа расторгнуть эту помолвку? У нее есть на примете несколько весьма подходящих партий для1 меня. Не обидно ли, если я, с таким знатным именем и такими видами на будущее, погублю себя браком с этой девицей? Нет, она считает, что ее сестра должна вмешаться… ну, и так далее.