Виргинцы. Книга 2

— Честное слово? И после этого вы, мужчины, еще смеете считать себя выше нас и хотите, чтобы мы вас уважали и преклонялись перед вами! Право, Джордж Уорингтон, вам надо возвратиться в вашу детскую в Виргинии, и пусть ваша чернокожая нянька укрывает вас на ночь одеяльцем, а маменька дает вам разрешение пойти погулять! Ах, Джордж! Вот уж никак не думала, что моя сестра отдаст свое сердце человеку настолько малодушному, что он не сумеет постоять за нее и при первой же преграде ее покинет. Когда доктор Хэберден сказал, что он вас пользует, я решила пойти поглядеть и вижу, что, и правда, вид у вас совсем больной, чему, признаться, я очень рада, хотя, вероятно, это у вас от страха перед вашей матушкой. Но я не скажу Тео, что вы больны! Она-то не перестала думать о вас. Она-то не могла бы нарушить клятву и на следующий же день, как ни в чем не бывало, продолжать жить по-прежнему. Нет, подобные поступки мы предоставляем совершать вам, мужчинам, ведь вы во всем выше нас — и умнее и отважней! И, однако, вы способны предать ангела — да, ангела! Десять тысяч таких, как вы, не стоят ее мизинца. И этот ангел любил меня, пока не появились вы; она была нашим сокровищем, благословением небес, а вы покинули ее — и называете это делом чести? Молчите, сэр! Я презираю весь ваш пол! Ваше превосходство над нами неоспоримо, не так ли? Мы должны преклоняться перед вами и прислуживать вам, не так ли? А я не такого уж высокого мнения о вашем уме, и ваших трагедиях, и ваших стихах, — по-моему, они часто бывают даже глупы. Я бы не стала не спать ночами, переписывая ваши рукописи, я бы не стала попусту тратить время и час за часом просиживать у окна, забыв о существовании всех, кроме вашей милости, и ждать, когда вы появитесь на улице в своей шляпе набекрень! Вы уезжаете? Ну, и скатертью дорога, только верните мне мою сестру! Верните нам наше сокровище! Она так любила всех нас, пока не появились вы! А вы покидаете ее потому только, что ваша маменька, видите ли, решила, что может найти для вас кого-нибудь побогаче! О, вы воистину храбрый мужчина! Так ступайте и женитесь на той, которую подыскала для вас ваша маменька, а моя душенька пусть умирает, покинутая вами!

— Боже милостивый, Этти! — вскричал я, пораженный этой несуразной логикой. — Разве это я захотел покинуть вашу сестру? Разве я не стремился сдержать слово и разве не ваш отец воспротивился этому и заставил меня пообещать, что я не буду даже пытаться ее увидеть? А мое слово, моя честь это мое единственное достояние!