Виргинцы. Книга 2

— Я приехал сюда, — сказал я, — чтобы получить подтверждение некоего факта, относительно которого вы, милорд, изволили вчера впасть в заблуждение, и подтверждение это мне удалось обнаружить в доме вашей милости. Вам угодно было клятвенно утверждать, что между вашим отцом и его матерью не существовало никакого соглашения в отношении той собственности, которой я ныне владею. Мистер же Сэмпсон очень хорошо помнит, что в бытность свою секретарем вашей милости он собственными глазами видел копию дарственной на эту собственность, и вот он — этот документ.

— Не хотите ли вы сказать, сэр Джордж Уорингтон, что позволили себе тайно от меня рыться в моих бумагах? — вскричал милорд.

— У меня были основания сомневаться в истинности ваших слов, хотя вы, милорд, и готовы были подтвердить их клятвой на Библии, — сказал я с поклоном.

— Но это же грабеж среди бела дня, сэр! Дайте сюда бумаги! — возопил милорд.

— Грабеж? Не слишком ли это сильно сказано, милорд? Может быть, мне следует посвятить лорда Родона во все подробности нашего дела?

— Что такое? Видимо, речь идет о вашем праве на титул маркиза? Connu, connu {Знаю, знаю (франц.).}, дорогой мой сэр Джордж! Мы все в Нью-Йорке называли вас маркизом. Не помню уж, кто из виргинцев привез нам в Виргинии эту новость.

Я впервые в жизни услышал это смехотворное прозвище и не нашел нужным обращать на него внимания.

— Милорд Каслвуд, — сказал я, — не только позволил себе усомниться в моих правах, но не далее, как вчера, заявил о своих притязаниях на мое поместье и готов был поклясться на Библии, что…

Нечто похожее на глубокий вздох прервало мою речь, и Каслвуд сказал:

— Боже милостивый! Вы хотите сказать, сэр Джордж, что такой документ в самом деле существует? Да. Я вижу теперь… это действительно почерк моего отца! В таком случае дело ясно. Клянусь… гм… Слово джентльмена, я никогда не подозревал о существовании такого документа и, видимо, превратно понял слова отца. Из этой бумаги явствует, что вам принадлежит бесспорное право на эту собственность… Что ж, раз оно не мое, рад тому, что оно ваше! — И он с любезнейшей улыбкой протянул мне руку.

— А мне-то вы ведь тоже должны быть благодарны, милорд, — это же я дал вам возможность установить истину, — с хитрой ухмылкой произнес Сэмпсон.

— Благодарен вам? Нет, отнюдь нет, будь вы прокляты! — сказал милорд. Я человек прямой и вовсе не скрываю от моего кузена, что предпочел бы владеть этой собственностью сам. Сэр Джордж, оставайтесь, отобедайте с нами. Сегодня большая компания приедет к нам поохотиться, и мы все хотим, чтобы вы присоединились к нам!

— Я сейчас прежде всего пойду сниму копию с этого документа, — сказал я, засовывая папку под кафтан и застегиваясь на все пуговицы. — А затем верну его вашей милости. Поскольку подлинник дарственной, хранившейся в Виргинии, сгорел, моя матушка будет избавлена от излишнего беспокойства, когда этот документ будет помещен на хранение в надежное место!

— Как! Дарственная сгорела? Когда же, черт побери? — вопросил милорд.

— Честь имею кланяться, милорд. Идемте, Сэмпсон, приглашаю вас пообедать со мной в "Трех Замках". — С этими словами я повернулся на каблуках, отвесил поклон лорду Родону, и с этого дня ноги моей больше не было в доме моих предков.

Доведется ли мне еще когда-нибудь свидеться с матушкой? Она осталась жить в Ричмонде, старый дом в поместье так и не был восстановлен после пожара. Когда Хел наведался в Англию, мы послали с ним госпоже Эсмонд портреты обоих ее сыновей, написанные нашим непревзойденным сэром Джошуа Рейнольдсом. Он писал нас, как мне помнится, в год перед кончиной доктора Джонсона. И как-то раз доктор заглянул в мастерскую, увидел портрет Хела в мундире континентальных войск (эта форма была у нас в диковинку в те дни) и спросил — кто это такой? Когда же ему объяснили, что это знаменитый американский генерал — генерал Уорингтон, брат сэра Джорджа Уорингтона, доктор воскликнул:

— Кто? Какой генерал? Вздор! Отроду не слыхивал о такой армии! — И, повернувшись к портрету спиной, он покинул мастерскую. Моя милость изображена на портрете в красном мундире, и копии обоих этих творений висят у нас дома. Однако и капитан Майлз, и наши девочки утверждают, что наибольшее сходство уловлено в карандашном наброске, сделанном моим талантливым соседом, мистером Банбери, который нарисовал меня и леди Уорингтон, шествующих в сопровождении мистера Гамбо, и сделал под этим рисунком надпись: "Сэр Джордж, миледи и их властелин".

А вот и он — мой властелин. Он уже разгреб угли во всех каминах в доме, проверил все запоры, разослал всю мужскую и женскую прислугу по местам и теперь одну за другой гасит у меня свечи, приговаривая:

— Спать, спать, сэр Джордж! Пора, уже полночь!

— А ведь и в самом деле! Подумать только! — И я закрываю тетрадь и отправляюсь на покой, посылая свое благословение всем, кто здесь, со мною рядом, уже отошел ко сну.

Комментарии

Распалась связь времен. Почто же я скрепить ее рожден! — Шекспир. Гамлет, 1, 5.