Виринея, ты вернулась?

Но, разумеется, их резиденции было далеко до дома, в который привезли Глеба. Ультрасовременные материалы, лаконичный дизайн, совершенные системы безопасности. Глеб с провожатым подошли ко входу в индивидуальный лифт. Когда хромированные двери беззвучно открылись, человек, сопровождавший его, приложил магнитную карточку к номеру этажа. Двери захлопнулись, как упаковка под вакуумом. Спустя несколько секунд лифт вознесся на самый верх и мягко выпустил Глеба в другую жизнь.

Он сделал шаг, выходя в просторный белый холл, и присвистнул. Кажется, этот пентхаус подарил одной восходящей актрисуле тайный поклонник, что-то об этом писали в глянце и говорили по телевизору в перерыве между футболом.

Ситуация становилась понятной. Варианта оставалось два – или актрисуля, или сам ухажер. Людей, обладающих такими деньгами, в их городе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, хватило бы и одного пальца.

– Глеб Николаевич. – Борис Лобанов-Ростовский добродушно ухмылялся, встречая гостя в дверях квартиры.

На ум пришел детский стишок, который любила маленькая Оля. В нем шла речь о крокодиле:

Милых рыбок ждет он в гости, на брюшке средь камышей…

Более точного сравнения и придумать нельзя. Борис протянул руку, которую Глеб попытался уверенно пожать, но не вышло – сравнение с маленькой рыбкой в гостях у крокодила прочно угнездилось в голове. Рука предательски вспотела.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – сделал слабую попытку разлиться соловьем Лобанов-Ростовский, – рад видеть!

– Борис Вольдемарович, вот уж неожиданная встреча. – Глеб улыбнулся с фальшивым энтузиазмом, стараясь ничем не выдать волнения.

Что ему надо?

– Прошу, проходите, не стесняйтесь. – Борис сделал шаг в сторону, и Глеб, подгоняемый сопровождающим, вошел в огромную прихожую.

Каноническая белая пустота. Встроенные шкафы, молочные пол с потолком. Горничная вынырнула как будто из недр одного из шкафов и, держа в руках вешалку, протянула руку за курткой Глеба, с которой продолжала стекать дождевая вода.

– Анатолий, спасибо, вы свободны, – кивнул Борис курьеру, доставившему Глеба.

– Да, шеф. – Мужчина в черном костюме моментально исчез в шкафу. Не квартира, а портал в Нарнию (эту книгу Оля тоже любила). С опозданием до Глеба дошло, что перед ним вовсе не шкафы, а многочисленные двери, ведущие в разные помещения, оттуда появлялся и исчезал персонал.

Глеб и Борис остались одни в белоснежной прихожей. Хозяин дома махнул рукой в сторону одного из порталов:

– Прошу, Глеб Николаевич, окажите честь.

Глеб подошел к белой двери, та открылась автоматически (наверняка сработал сенсор). Он сделал шаг и оказался в параллельном измерении. В отличие от прихожей эта комната была зеленой. Глебу показалось, что он шагнул с белоснежного песка в недра болота.

Посреди помещения красовался карточный стол, возле которого стоял пожилой крупье в белых перчатках. Глеб похолодел.

– Я вот что подумал, Глеб Николаевич, а не сыграть ли нам партию-другую? Мы так долго и плодотворно общаемся, что пора бы уже переходить на «ты» и начинать дружить семьями, так сказать, – почти пропел Борис, присаживаясь за стол и делая знак крупье, чтобы распаковал новую колоду карт.

– На… – голос Глеба сорвался, – на что вы хотите играть?

– Начнем с небольших финансовых взносов. – Борис уставился Глебу прямо в глаза. – Совсем небольших. Но каждый раз ставка будет увеличиваться вдвое. Присаживайтесь, Глеб Николаевич, в ногах правды нет.

– Я так понимаю, что это предложение, от которого я не могу отказаться? – криво усмехнулся Глеб, отодвигая ближайший к нему стул.

– Совершенно верно. – Борис кивнул крупье, начавшему сдавать карты. – Знаете, так люблю умных и понимающих людей. Недаром вы мне сразу понравились.

Глава 14

Поезд опоздал, и Даше это показалось дурным знаком. Она по-прежнему верила в знаки, и до сегодняшнего дня все шло без сучка без задоринки. А сегодня она проторчала почти два часа на вокзале, намозолив глаза дежурным, которые наверняка запомнили, что она встречала молодого человека, приехавшего из Беларуси. На этой станции с каждым разом выходило все меньше и меньше людей.

Даша никогда не приглашала одного и того же мастера дважды. Мало того, всегда старалась привлекать к работе только жителей ближайшего зарубежья. Те уедут, получив свое, и больше не появятся в ее жизни.

Мастеров она всегда отбирала сама. Ездила по выставкам, конгрессам, мониторила Интернет. Условия были просты – семь дней жизни вдали от цивилизации и работа практически двадцать четыре часа в сутки с любыми материалами на усмотрение мастера (эту часть она тоже брала на себя, работая с поставщиками – не всегда легальными – по всему миру). Мастер творил в полном покое, получал за работу круглую сумму, и они с Дашей расставались друзьями. Ей даже удавалось выдавать работу за «грант для молодых талантов», и почти все верили.