Вирсавия

ПАВЕЛ. И что, думаешь, теперь лучше станет?

ТАТЬЯНА. Я не думаю, я сделаю — будет лучше.

ПАВЕЛ. Что ты сделаешь? Мало ты уже наделала?

ТАТЬЯНА. Работать будем. Соберём тех, кто ещё не окончательно в желудок превратился, и восстановим доброе имя комсомола.

ПАВЕЛ. Руководить-то кто будет? Руководитель же нужен. Вождь!

ТАТЬЯНА. Так я и буду. Меня уже назначили. А ты, Павлик, заканчивай диссертацию, защищайся, и папа тебя возьмёт на работу. Мы с тобой поженимся, детишек нарожаем.

Павел тихо пятится и выходит.

Будет кому страну поддержать в трудное время, и будет кому порадоваться её победам. Я теперь и стройотряды организую, и общественную работу подниму.

Татьяна оборачивается.

Паша?

ХАХАНЯН. Ни комсомол не спасла, ни институт не закончила. Развлекаюсь теперь частным риэлторством время от времени.

ЮСЕНКОВ. Ты хоть замужем.

ХАХАНЯН. «Хоть»! Я замужем за генералом Большегородским. Фамилию, правда, свою оставила. В память о папе.

ЮСЕНКОВ. Понятно, мог бы не спрашивать. Поздравляю!

ХАХАНЯН. Дурак ты, Пашка. Я тебя ждала, надеялась, вернёшься.

ЮСЕНКОВ. А я что, на Марс улетел?

ХАХАНЯН. А ты хотел, чтоб я за тобой побегала?

ЮСЕНКОВ. Нет… Ну… Как…

ХАХАНЯН. Знаешь, вернись мы сейчас, может, и побежала бы. Да что теперь говорить…

Картина восьмая

1989 год. Молодые Павел и Ирина, два солдата, современные Юсенков, Хаханян, Чукаленко, Мелкова.

ЮСЕНКОВ. (Обращается к Хаханян.) Я, как вышел из твоего дома, даже не понимал, куда иду.

ХАХАНЯН. Ну ещё бы…

ЧУКАЛЕНКО. Несчастный такой был, бедненький. Бродил, как сомнамбула. Его чуть не пристрелили же.

Павел только что покинул дом семьи Хаханян и оказался на железнодорожном мосту.

ИРИНА. Молодой человек!

ПАВЕЛ. Да, девушка.

ИРИНА. Красивая река, правда?

ПАВЕЛ. Река? Где?

ИРИНА. Внизу.

ПАВЕЛ. В каком низу? Да, надо же, река… Течёт…

ИРИНА. Это плохо?

ПАВЕЛ. Что именно?

ИРИНА. Что река течёт?

ПАВЕЛ. Вроде нет. Хорошо так течёт, быстро, красиво. Почему это должно быть плохо?

ИРИНА. А вам плохо?

ПАВЕЛ. Мне хорошо. Лучше не бывает. Ничтожеству не бывает плохо.

ИРИНА. Завидую. Давайте пойдём в одно тихое место, и вы мне расскажете чуть больше, хорошо?

ПАВЕЛ. Зачем? Если прыгать, то отсюда — в самый раз.

ИРИНА. Так вы хотите прыгнуть?

ПАВЕЛ. Да.

ИРИНА. От счастья?

ПАВЕЛ. Вы издеваетесь?

ИРИНА. Прыгнуть — надо перелезть.

ПАВЕЛ. Слушайте, вы смеётесь надо мной. Нет, ну, правильно, это смешно. Конечно!

ИРИНА. Вас как зовут? Меня — Ира.

ПАВЕЛ. Павел. Зачем вам? Это уже не важно.

ИРИНА. Павел, с этой стороны можно только под поезд броситься, не интересуетесь?

ПАВЕЛ. Прыгнуть в реку кажется не так опасно. Под поезд — это металл, масло, лязг, скрежет.

ИРИНА. Павел, вечер не лучшее время для сведения счётов, тем более с жизнью. Не надо ничего решать вечером. Недаром же: утро вечера мудренее. Сейчас мы с вами уйдём, а утром найдём вам подходящий мост.

ПАВЕЛ. Почему женщины такие жестокие?

ИРИНА. Пол тут ни при чём. На этом мосту нельзя стоять.

ПАВЕЛ. Почему это?

ИРИНА. Это железнодорожный мост без тротуара. Охраняемый объект. Посмотрите.

Павел осматривается. По обе стороны от него стоят солдаты с автоматами.

ПАВЕЛ. А вы как же сюда?..

ИРИНА. Я — психолог. Меня вызвали. Вы полчаса уже стоите.

ПАВЕЛ. Бред какой-то… Не помню, как я тут очутился.

ИРИНА. Бывает. Пойдёмте? Всё будет хорошо.

Павел, Ирина и солдаты уходят.

МЕЛКОВА. Молодец! Проникновение на охраняемый объект стратегического значения. Могли бы срок впаять. У меня, например, точно бы не выкрутился.

ЧУКАЛЕНКО. Чудо просто! Начальник караула сообразил, счастья ему и здоровья…

ХАХАНЯН. Скажите! Какие страсти!

ЧУКАЛЕНКО. Пашка-Пашка…

Картина девятая

1993 год. Молодые Павел и Ирина, современные Юсенков, Хаханян, Чукаленко, Мелкова.

Ирина и Павел дома. Ужинают.

ПАВЕЛ. Я дома на выходных.

ИРИНА. Хорошо.

ПАВЕЛ. В Германию не едем, сорвался перегон.

ИРИНА. Отдохнёшь.

ПАВЕЛ. Хотели с ребятами на дачах поработать, но мужику баню не завезли.

ИРИНА. А бани прямо целиком возят?

ПАВЕЛ. Не, брёвна.

ИРИНА. Я тебе билет возьму на хоккей. В субботу. Помнишь, ты хотел?

ПАВЕЛ. А чего один. Вместе пойдём.

ИРИНА. У меня ученик будет. Надо мальчика порепетировать.

ПАВЕЛ. Ир, зачем тебе ещё и репетиторство.

ИРИНА. Паша, ты хлебушек бери.

ПАВЕЛ. Нет, серьёзно. В воскресенье у тебя психотерапия на дому.

ИРИНА. Да мне не трудно совсем. Чего бы не заработать?

ПАВЕЛ. Всех денег не заработаешь!

ИРИНА. Всех и не надо, Пашенька. Ещё котлетку? Напомни, постирать надо вечером.

ПАВЕЛ. Давай я постираю.

ИРИНА. Пашка, да ты чего? Машинка постирает.

ПАВЕЛ. Ир, я не въезжаю. Продлёнка эта в школе, психи твои, консультации бесконечные, ещё репетиторство. Что это, извини, жадность? Нам чего-то не хватает?

Нет, скажи, как есть. Да, у меня заработки через пень колоду. Но налаживается же… Да, медленно. Чуть-чуть ещё заработать, и зоопарк откроем. Думаешь, не смогу? Я всё-таки кандидат наук. Несколько лет в вузе преподавал.