Вирсавия

ЮРИЙ. Двадцать грамм коньяка — волшебная доза для нашего Пети: он превратился в другого человека.

Пятя пытается что-то сказать, но только мотает головой и давится пирожным.

КАРИНА. Да чёрт вас подери! Люди гибнут… Филина при мне застрелили.

ЮРИЙ. Наверное, в лося промахнулись. (Заливается смехом.)

КАРИНА. Идите вы… Свиньи!

Карина уходит.

РУНЕЦ. Юрочка, разливай коньячок, есть повод!

ЮРИЙ (Разом перестаёт смеяться. Вслед Карине.) Риночка! То есть как при тебе? Подожди!

РУНЕЦ. Впрочем, не важно, дай-ка…

Забирает бутылку у Юрия, открывает её и пьёт из горлышка.

И этого (показывает на Петра) впредь не пои. Окочурится ещё не ровён час. Только добро переводить. Тащи его в гараж, на просушку.

Картина вторая

2010 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.

Карина, Павел, Юрий, Бова, Дергобузов, Пётр, Мудива.

ЮРИЙ. А мы думали, все Мадаки погибли во время переворота в Конго.

КАРИНА. Запольский, ты ещё здесь?

ЮРИЙ. Нет, я счастлив… Хотя… Бес его знает…

КАРИНА. Ну вот и заткнись. Из-за тебя её картина теперь вон… У Дергозубова.

БОВА. Дергобузова.

КАРИНА. (Кричит.) Да какая, к чёрту, разница! Зубова, бузова, обузова! Как теперь вернуть картину? Вон у него глаза — огнём горят! Почуял волк баранину.

ДЕРГОБУЗОВ. Наглый мошенник волк. Какой я, однако, колоритный персонаж. (Бове.) Нет, а почему, собственно, надо отказываться от желания заработать? А когда, кроме желания, есть ещё и возможность, бездействовать просто грех.

МУДИВА. Малёрэзман… К зожалениу… Маю семьу убилы. Тогда ми быть с Акады в… амбасад дё Руси́.

ПЁТР. В посольстве России.

КАРИНА. Пётр… (Мудиве.) От вас два года ни звука, ни… Вы сначала числились прапавшей без вести, потом — погибшей.

МУДИВА. Ми бежат аэропорт… Мэ… Но… опаздат. Ёрэзман… К счастье для мы… для нас. Нас взят… эликоптэ́р франсэ́.

ПЁТР. Французский вертолёт.

МУДИВА. Вэртольот, уи. Мэ… Но быт… эксплозьён.

ПЁТР. Взрыв.

МУДИВА. Уи… Да… Взрив. Фуми.

ПЁТР. Дым.

МУДИВА. Аркады… Иль рэста́… Э… И… Жё лэ пердю дё ву.

Все смотрят на Петра.

ПЁТР. А… Он остался, и… Она потеряла его из виду.

КАРИНА. Господа, а чего вы ждёте? Давайте уже, теряйтесь из виду. (Мудиве.) Свидетельство о смерти Аркадия есть?

МУДИВА. Да. Ест. Там. (Показывает на папку, которую она передала Карине.)

КАРИНА. Что ж, Дергозубов… Ваш звёздный час… Дождались!

ЮРИЙ. Дергобузов.

КАРИНА. Да замолчи, ты, Запольский. И Дегропузов дождётся… (Дергобузову.) Так сколько вы хотите за картину?

ДЕРГОБУЗОВ. Не привык я, Карина Эдуардовна, такие вопросы решать на бегу, в нервозной обстановке…

КАРИНА. Так не бегите. Стойте и решайте. Или вон сядьте… Я не знаю. Лягте, полежите. Всё для вас!

БОВА. Давай, Вань, и правда… Что ты ломаешься как копеешный карандаш. Противно смотреть.

ДЕРГОБУЗОВ. Карлыч! Отвернись. Думаю, с учётом нанесённых мне оскорблений, я обменяю Жеро на всю остальную коллекцию Эдика.

КАРИНА. Вы шутите?

ДЕРГОБУЗОВ. Нет, шутки кончились.

КАРИНА. Нет, это невозможно.

ПЁТР. Да, это невозможно.

КАРИНА. Петя! Ты-то ещё что?

ПЁТР. Эдуард Викторович завещал часть картин передать в музей, а оставшиеся распродать, и вырученные средства направить на борьбу с онкологическими заболеваниями. Некоторые картины в коллекции Эдуард Викторович заменил копиями. Что стало с подлинниками, даже мне не известно.

КАРИНА. Ну вот и всё… Теперь она подаст на меня в суд.

ПАВЕЛ. Господа, секунду.

БОВА. Павел Сергеевич?

ПАВЕЛ. Всё несколько сложнее.

КАРИНА. Ещё сложнее… Куда ещё-то? И так всё кончено…

ПАВЕЛ. У Ивана Глебовича тоже копия.

ДЕРГОБУЗОВ. Ну знаете! Эксперт вы хренов! То подлинник, то подделка…

БОВА. Копия.

ДЕРГОБУЗОВ. Да наплевать. Я вам что тут, мальчик?

Юрий крадётся к двери и выходит.

БОВА. (Павлу.) А у меня?

ПАВЕЛ. Не волнуйтесь, Бова Карлович, у вас по-прежнему копия.

БОВА. Нет, Павел Сергеевич, в самом деле, всему есть передел, знаете ли. Где же подлинник?

ПАВЕЛ. Если вы говорите о картине Эдуарда Викторовича, или, точнее, об оставленной и застрахованной Филином, то она у меня.

КАРИНА. Ничего уже не понимаю. Получается, Паша, хорошо, что ты тоже сволочь?

БОВА. Возмутительно! Что вы себе позволяете, Павел, понимаешь, Сергеевич. Лет десять назад я бы…

ПАВЕЛ. Ни секунды не сомневаюсь, Бова Карлович.

БОВА. Я вас засужу за присвоение чужого имущества и за подделку…

ПАВЕЛ. Как и десять лет назад, вы рубите с плеча, вместо того чтобы дослушать до конца.

БОВА. Давайте, что там у вас за конец?

ПАВЕЛ. Когда… А где он, кстати?

БОВА. Кто?

ПАВЕЛ. Юра.

ДЕРГОБУЗОВ. Сбежал, собака. Пусть попрячется, так даже интереснее.

МУДИВА. У вас проблем? У э ма туаль?

ПЁТР. «Где моя картина?» — спрашивает.

ПАВЕЛ. Сейчас-сейчас! Найдём! Когда приснопоминаемый Юрий Лукич принёс мне Жеро и заказал копию, я тщательно изучил картину и навёл справки — поговорил с коллегами, посмотрел в каталогах.

БОВА. Сейчас не лучшее время набивать себе цену. Что дальше? Что вы узнали?

ПАВЕЛ. Это была тоже копия.

БОВА. Как-то мне от этого легче не становится. Павел Сергеевич, ответьте же наконец, где оригинал!