Виршеплет из Фиорены

Сервиндейл, ястребиноносый, магия-шмагия… маманя! А что я вообще знаю о мамане? Гм… Да ничего! Я так на дух не переношу папаню, что вообще редко задумываюсь о мамане… Что мне там об этом всем рассказывала старая Сента? Гм… Она прислала меня с запиской. Мол, нагулял — так получи.

Я вновь приложился к бутылке в надежде, что горлодер освежит память. Тщетно! Хоть убей, не помню…

Ясно одно. Эта эльфийская шлюшка на прощанье наложила на меня бесово заклинание. А такое уж оно бесово?..

Ядреный пень! А тварь в тараканнике старого Шата? Это что ж, и ее тоже я?!

Ай да маманя! Это что же… когда меня пытаются грохнуть… оно срабатывает, и мы получаем на руки труп? А что же сир Меддок? Это рогатый урод меня ж чуть не приколол тогда! А вот хрен его знает! Магия, мать ее…

Вернемся к нашим баранам. Вернее к одному барану… Барану с большой буквы! Ты почему, дурень, не свалил в лесную глушь, как тебе сразу посоветовал длинный хрен?

Стоп! А что он там плел про метки? А если на мне была метка ястребиноносого? Тогда что с того, что я забился бы в самую дырчатую дыру этой сраной ойкумены? Он и его веселый ручной орчик запросто приперлись бы за мной… Или не приперлись? Потому что я свалил из города! А им что надо? Вернее НЕ надо? А им не надо шума!

О мудни великана, как же трещит башка от всей этой срани! Глотну-ка еще этого славного пойла! Ну Бар, ну молодец, засранец, подумал о бедном Аске…

И никто ведь меня не любит… маманя спихнула меня папане… старый пердун сдал меня горничной на воспитание… Мне двадцать три года! А что я нажил? Дурную голову и несколько собутыльников?

Мне вдруг стало так обидно… ну так обидно… Прям до слез. Одинокий, никому не нужный полуэльф…

Я похлюпал носом, глотнул еще горлодера… Ну и забористая штука! Эх, только старина Бар меня понял! На что страшная харя, а такой душевный чело… орк! О Ушедшие, я ведь даже не помню, о чем мы там терли целый вечер. Но ведь позаботился, приберег бутылочку для бедного Аски…

Какое-то время я просто сидел в блаженной неге и попивал горлодер, с единственной мыслью — какой все-таки отличный парень кэп Бар Бычеух!

Прислушался… Где-то неподалеку заиграла музыка. Залихватская мелодия… «Мэри и ее веселый пони!» Может, пойти поплясать?

Я попытался оглядеть себя… мда… Пощупал шоссы, высохли ли они?

Высохнуть-то высохли, но даже в полумраке я разглядел безобразное пятно.

Полумраке? Уже вечер? Твою мать! Я тут назюзюкиваюсь, а мне же надо валить! Куда валить?! Куда-нибудь!

Аска, Аска, пьяный ты осел, какого ты тут разлегся? Длинный мудень тебе ясно сказал — чем дальше ты от цивилизации, тем здоровее твоя башка! Две трети ойкумены Ледяная Гора — леса, ну так ноги в руки и вперед! У тебя есть при себе несколько монет, накупишь у крестьян жратвы, возьмешь бочонок какого-нить кислого пойла и переждешь бурю в уютной пещерке. Пока все эти уроды друг друга режут.

Стоп. А как же старина Бар? Он ведь завтра отваливает. Пещерка — пещеркой, но что делать дальше? Объясняться с господином Далтоном, с Барагавой и далее по списку? Да ну на хрен! Валить надо не из Сантана, валить надо с этой сраной ойкумены! Аска Фиорентийский должен начать новую жизнь!

О Ушедшие, дайте только выбраться из этой передряги… я сложу оду в вашу честь! Это будет такая ода — всем одам ода!

Поэтому ноги в руки и двигаем к Бару… Как там называется его кораблик? «Мариш-то…» «Морской…», а чего «морской»?! Бараний рог мне под ребра, не помню! Как же медленно ворочаются мысли… Ну ничего, найду… А на галеоне несколько десятков хандагадарских зеленокожих бугаев. Ха! Спорю на свои уши, что даже ястребиноносый трижды… трижды подумает перед тем… как туда лезть. Так что, ноги в руки и…

Не понял…

Я попытался оторваться от ставшей такой родной тумбочки, но ноги предательски отказались повиноваться! Да что за хрень?! Зашарил рукой по резному дереву, пытаясь привести свою тушку в вертикальное положение… И без всякого результата!

Аска, ослоухий ты мудень! Да ты напился, твою мать! Когда успел? На старые дрожжи? Или то треклятое пойло Сервиндейла?

И тут мне стало страшно.

Очень страшно.

Вполне вероятно, что я сейчас сам себя, фигурально выражаясь, закопал…

Что если долбанный ястребиноносый решит проведать своего ручного орка, найдет его в виде трупа, а рядом обнаружит одного пьяного в дупель виршеплета?

Я перестал возюкаться и затих. Прислушался…

Где-то недалеко играла музыка, слышался гомон, топот танцующих и пьяные крики…

Аска, ослиная башка, что ты хочешь услышать? Шаги собственного убийцы?

Но что же делать… что же делать… Я еще так… молод… так… молод… Я еще не стал знаменитым… еще не сплел свои лучшие вирши… Твою… же… мать…

Из последних сил я запрокинул бутыль с горлодером, допивая огненное пойло.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

— Привет, — сказал бес. Он был мал, едва с ладонь, плюгав, длиннонос и почему-то в галстуке, свисающем до маленького, заросшего члена.

— Привет, — ответил я.

— Аска, ты свинья! — голосок у беса был писклявый и противный.

— Гм… ну бывает…

— Не «бывает», а точно свинья!

— А чегой-то я сразу свинья? Ты вона тоже не красавец! — обиделся я.