Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

Родится человек на свет,
яко птенец, ничего не весть,
разве сосце матерне, ссавше, снесть.
Егда в возраст приходит,
не скоро в совершенный разум входит.
К сего <света> светлым вещем прилепляется,
смаковавша, в них уплетается.
Аще з млада в божественных поучится,
от лукавых дел отщетится.
Наука злый налог ломает,
от обычая злаго свобождает.
Писание святое его наставляет,
от искушений избавляет.
Воспоминает собе суд и муки,
абы не впасти врагом в руки.
Аки уздою себе востязует
и налог аки ножем отрезует[322]

.Не имеяй страха божия в себе,
внезапу погибнет во гресе.
Страх божий его наставляет,
аггел хранител не отступает.
От силы в силу пойдет,
великих вещей дойдет.
Открывает бог свою тайну,
во пришествии Христове увидит явну.
Сам в собе познавает,
никому ея не открывает,
понеже искушен быв
и, яко Иев, врага посрамив.
Во искушениих разум остреет,
в разтленном житии сверепеет.
Разум яко царь на престоле седит,
душею и телом рядит.
Инаго человека разум простый,
другаго быстрый и острый.
Разумный всяку вещъ разсмотряет
и ко благоугождению божию усмотряет.
Божии созидают,
миролюбцы разоряют[323].
О, колико градов, церквей запустеша,
понеже истины держати не восхотеша!
Бог многии казни наводит,
низ долу беззаконных сводит.
Безумных мудрость вся на языце,
будут в беде велице.
Которыи неправду вещают,
праведнаго неповинно осуждают,
тии на горшее успеют,
по мале нечого не вожделеют.
Будут связаны по рукам и по ногам.
А чтоб не досталос и нам,
языцы их будут молчати
и ничого никому вещати.
Вытягнут изо уст на локоть,
и кожа будет на теле покать.
Много языком иный вещает,
но люди речей его не слушают;
аки кимвал или медь звенит, —
сам собе и языку досадит.
Разумный немного языком вещает,
все смиренномудрием совершает.
И се добр разум содержит,
егда от бесов убежит.
Стерегут бо восходу на небеса
и того, что творил и чюдеса.
Аще Марка Фраческаго[324] душу удержали,
мы чтоб болшаго не пострадали.
Тогда горких нужд избудет,
у Авраама и Исаака, и Иакова[325] пребудет.
Тамо несть печали, ни воздыхания,
ни и о имени ях снискания.
В велицех домех много сосуд златых и сребряных,
древяных и глиняных:
ов же — в честь, ов же — не в честь,
не всяк о сем увесть.
Златый и сребряный на праздник поставляют,
а в иных свиней и псов накармляют.
Человек в чести сый, сам о собе творя неразумие,
от невоздержания облечеся в безумие.
И в великих людех прадумка бывает,
понеже неразсудие начинает.
Ляхове в чюжую землю ездят разуму учится,
руские же прироженым вещают — и лях удивится!
Оныи глаголют: добро и<в> пекле
при готовом тепле:
дров не будем купить
и одеждею тужить.
Нужно, тако три дни пребудем,
потом як<о> родныи братия будем!
Нас, православных, господь да сохранит,
одесную себе поставит.
Христе царю, сподоби получити,
в твоих обителех быти.