ВИРТ. Стэс. Начало

Я закрыл глаза, представил, что немного отдаляюсь от своего тела и смотрю на него как бы из-за спины и чуть выше. Постепенно на грани слышимости появляется едва различимый детский плач, то он приближается, то удаляется. Потом резкий неожиданный звук как будто провели металлическими когтями по металлической же поверхности. Плач на грани слышимости переходит в рыдания, потом резкий всхлип и тишина. Через десяток секунд начинает подниматься ветер, сперва он слегка шелестит, обдувая, потом набирает обороты, закручивается вокруг всё сильней и сильней. Вот он уже не ветер, а смерч с песком, который полностью закрывает всю видимость, а через него зауныло стонут множество голосов издалека, постепенно усиливаясь и приближаясь. Вот начинают различаться в стонах отдельные голоса, умоляющие, просящие, требующие. Сквозь порывы ветра проявляются силуэты, их много, окружают с разных сторон. На плече чувствую резкое, холодное, неприятное прикосновение, дёргаюсь, оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это, и вижу перед собой старую иссохшую мумию, некогда бывшую пожилой женщиной, её беззубый рот шепчет слова, не разобрать, но ты читаешь по губам фразу – «Помоги мне!». Скидываю с себя её руку, и вижу, как ко мне тянутся десятки других, на этот раз не прикасаются, но голоса шепчут, кричат, зовут. Хочу убежать, но некуда, я внутри смерча. Закрываю глаза, сжимаюсь, стараюсь закрыть уши руками, издаю крик, максимально какой могу выдать, лишь бы заглушить эти голоса в голове – А-а-а-а-а-а.

Не чувствую больше порывов ветра, приоткрываю глаза, я в заклинательном покое, всё хорошо. Медленно, ещё помня то чувство страха, что было секунды назад, убираю ладони с ушей. И именно в этот момент раздаётся сильный резкий хлопок, вздрагиваю, хлопок повторяется, потом ещё и ещё раз. И только тут до меня доходит, что это одиночные аплодисменты.

– Браво! – оборачиваюсь к входу и вижу преподавателя Тверда, что проводил инициализацию меня в этом самом зале. – Браво! На первом курсе так воспроизвести заклятие Ужас не каждый сможет. В библиотеке теперь тебе доступны книги по Тьме до третьего курса включительно. Я распоряжусь.

На этих словах он разворачивается и выходит из комнаты, оставив меня одного.

«Что это сейчас было?» – мысленно я спрашиваю, даже не знаю, то ли у себя самого, то ли у Фела.

«Ты так орал, что я удивлён, что пришёл только Тверд, а не вся кафедра»

«Я не об этом, почему заклинание сработало на меня самого?»

«А ты его на кого направлял?»

«Ни на кого, только вызвал»

«Это заклинание ищет разум, на который может воздействовать, кроме тебя тут никого не было, на кого ему было направляться?»

«Я тебя прибью!!! Ты же сам мне сказал так делать!»

«А ещё сказал, как от него защищаться, ты же всё проигнорировал!»

«При первом же удобном случае избавлюсь от такого паразита как ты!»

«Кто тут на ком паразитирует ещё посмотреть надо, неумеха!»

Сказать, что я был зол, это не сказать ничего. Я злился на Фела, он явно всё это подстроил! Я злился на себя, что как последний лопух повёлся на его провокацию. Я злился на Тверда, поскольку он был свидетелем моего страха. Постепенно успокоившись, понял, что моя злость, это реакция на тот ужас, что мне пришлось только что пережить. И винить в этом, действительно, нужно в первую очередь себя. С другой стороны, у меня в арсенале появилось новое умение, но его я зарёкся использовать, будучи в одиночестве. Кстати, а что там говорил Тверд на счёт библиотеки? Надо будет обязательно туда наведаться, только не сейчас, завтра, всё завтра.

С такими мыслями я и шёл по коридору Академии, погрузившись в себя, при этом не удивительно, что вскоре я в кого-то врезался, столкнулся при очередном шаге, видимо, в такого же задумчивого парнишку, как и я. Но угораздило меня столкнуться не с обычным студентом, а из тех, что без знака Проотца на груди – «золотой» мальчик.

– Ты куда прёшь, баран! – Тут же выдало мне это чудо. – Ты, червь, должен прижаться к стене и кланяться, когда идёт благородный!

– Благородный? Ты такой же студент, как и я! – моя злость далеко не ушла, и я начал откровенно закипать.

– Как ты можешь сравнивать себя, чернь, со мной! – и на этих словах он со всей силой влепил мне звонкую пощёчину, было не столько больно, сколько неожиданно и обидно.