Виртуальная история: альтернативы и предположения

Чрезмерные расходы Германской империи расшатывают все столпы, на которых покоится социальное и политическое единство Германии… Высокие пошлины на продовольствие, обеспечивающие большую часть таможенной выручки, повышаются, что приводит к возникновению глубокой пропасти между аграриями и промышленниками… Сфера прямого налогообложения уже по большей части занята национальной и местной системами. Перспектива вмешательства выборного парламента империи в эту обескровленную сферу объединяет имущие классы… в общей настороженности… С другой стороны, введение новых или повышение старых налогов на все формы массовых благ значительно укрепляет позиции партий левого толка, которые выступают против расходов на вооружение и многое другое. Тем временем германский имперский долг за последние тринадцать лет непрерывного мира вырос более чем в два раза… Кредиты Германии дошли до уровня Италии… Эти обстоятельства вынуждают сделать вывод о том, что в Германии приближается период серьезного внутреннего напряжения[683].

Черчилль не единственный распознал финансовую слабость Германии. Уже в апреле 1908 г. сам Грей “указал, что в течение следующих нескольких лет финансы могут привести к серьезным затруднениям в Германии и оказать на нее сдерживающее влияние”. Годом позже германский посол Меттерних даже обратил внимание на внутреннее политическое “сопротивление” морским расходам[684]. В 1911 г. Гошен тоже заявил о фискальных проблемах Германии и скептически отнесся к уверениям кайзера в их отсутствии[685]. При обсуждении спорного билля об армии в 1913 г. он заметил, что “каждый класс был бы… рад увидеть, как финансовое бремя ложится на плечи любого другого класса”[686]. В марте 1914 г. Николсон даже предсказал, что “если Германия не решится пойти на большие финансовые жертвы ради военных целей, дни ее гегемонии в Европе [sic] будут сочтены”[687]. Также многие сознавали уязвимость союзов Германии с Австрией и Италией. Иными словами, британские наблюдатели признавали, что Германия слаба, а не сильна, и что она финансово и политически не способна выиграть гонку военно-морских вооружений у Британии и гонку сухопутных вооружений у Франции и России. Единственная опасность, по мнению Черчилля, заключалась в том, что правительство Германии вместо попытки “стабилизировать внутреннюю ситуацию” могло решить “сбежать от нее во внешнее приключение”. Сам Грей в июле 1914 г. дважды указал, что, с точки зрения Германии, было логично нанести превентивный удар по России и Франции, не дожидаясь дальнейшего ухудшения военного баланса.

Правда в том, что, если ранее правительство Германии имело агрессивные намерения… теперь оно знает о ведущихся в России военных приготовлениях, о перспективном повышении численности ее вооруженных сил и особенно о планируемой постройке – по настоянию французского правительства и на французские средства – стратегических железных дорог, сходящихся на германской границе… Германия не боялась, считая свою армию неуязвимой, но были опасения, что через несколько лет страх все же может возникнуть… Германия боялась будущего[688].