Виртуальная подружка

— А обезболивающее он вводил, чтобы облегчить страдания бедняжки, — в тон Павлику издевательски покивал головой Валера. — Прямо не маньяк, а мать Тереза какая-то. Чушь! Да и мелко это как-то для маньяка. Не тот масштабчик. Я понимаю там, на дыбу вздернуть или кишки вокруг бедер бантиком завязать. А тут пальцы какие-то. Хотя мужику и этого хватило. Ну да бог с ним, с болезным. Мне, в общем-то, до него дела нет.

— Как это нет?! — не веря своим ушам, воскликнула я. — Тебе же репортаж снимать.

— Да не буду я из-за него общественность возмущать, — отмахнулся Валера. — Доблестные господа охранники права и порядка не велели.

— А ты прямо так и послушался, — съязвила я.

— Не послушался, а прислушался, — поправил Валера, — к доводам разума, между прочим. Сдается мне, что хорошего скандала из этой истории все равно не получится — не похож этот усопленничек на высокопоставленную особу, посудачат и забудут, как только в очередной раз цены на майонез подскочат, а из-за двух минут короткометражного фильма ужасов портить отношения с ребятами из милиции мне, извиняйте, резона нет. Пригодятся еще. А они уж больно просили до выяснения личности покойного, — как это Зародин сказал? — лясем-трясем на всю губернию не устраивать.

— Какое же ты меркантильное кю! — с досадой выдохнула я.

Хотя Валерка по-своему был прав. Дело, конечно, запутанное и интересное, но, чтобы сварганить из него настоящую сенсацию для нашей публики, парень должен оказаться как минимум внебрачным сыном советника по связям с общественностью губернатора области. И лучше — наркоманом. А еще лучше — наркоманом с нетрадиционной сексуальной ориентацией или с гипертрофированным комплексом клептомана, за что и поплатился. А так — ну еще один рядовой труп. Пальцы отрублены — мало ли, может, производственная травма. Умер от анафилактического шока — врачи недобросовестные оказались, не потрудились предварительную проверку на аллергены сделать. А может, действительно так все и было, а что при таком раскладе труп должен смирненько в больничном морге лежать, а не в лесах валяться, но кого это волнует? Валерка шорох устроит и вмиг окажется без своих полезных связей. А по его шкале приоритетов добрые отношения с нужными людьми в милиции ценятся куда больше, чем малоперспективный покойник. И все-таки!

— На том стоим. — Валера сполз со стола и бросил тоскливый взгляд на прыгающего из чата в чат Пашку. — Ладно, братцы-кролики, техноголики, вы как хотите, а я до дому, до хаты. Те, кто любит меня, за мной!

— Пойдем, — дернула я за рукав Пашку, — а то эта псевдодева сейчас до самого Орлеана доскочит, лови потом.

Дома меня ждал приятный сюрприз. Заботливый муж, очевидно, получив деньги за написание курсовых нерадивым студентам, расщедрился на мои любимые котлеты по-киевски. Еще на лестничной клетке я унюхала умопомрачительный запах, так что в момент забыла обо всяких там малоаппетитных покойниках вместе с их отсутствующими частями тела.

— Здравствуй, солнышко! — ласково прожурчала я, едва войдя в квартиру.

— Здравствуй, — сердито ответил Володя, забирая у меня плащ и отправляя его на вешалку. — Хоть сегодня могла бы не задерживаться.

— Я же не поздно, — с искренним удивлением ответила я.

— Ну да. У тебя вообще если сегодня, значит, еще не поздно. Ну а если после 12.00, тогда да, извини, любезный супружник, задержалась.

— Володька, не занудствуй! — почти пропела я, заходя в гостиную, и застыла как громом пораженная.

В самом центре комнаты стоял сервированный по всем правилам этикета стол. Даже салфетки, свернутые каким-то хитрым образом — мне так никогда не суметь, — аккуратно лежали поверх белоснежных тарелок из парадного сервиза. В середине стола красовался мой любимый салат из кальмаров, а по бокам от него две зажженные свечи в крошечных керамических подсвечниках, привезенных нашим приятелем из Японии. На краю стояла огромная хрустальная ваза с апельсинами, яблоками, бананами, а в центре торчал хвостик ананаса — о господи, мужчины, ну кто кладет фрукты в хрусталь? Справа от нее в тарелке бутерброды с красной икрой и балыком, напротив — бутерброды с говяжьим языком, нашпигованным оливками и морковкой. Но больше всего меня потрясла бутылка «Cabernet».

— По какому поводу такой удар по семейному бюджету? — спросила я, едва ко мне вернулся дар речи.

Володя стоял, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. Лицо его было непроницаемо и серьезно, и только едва уловимый лукавый прищур с головой выдавал каверзника — он явно был доволен произведенным эффектом.

— Вот так доживешь с тобой до бриллиантовой свадьбы, — печально вздохнул он, — а ты и не вспомнишь о дате нашего знакомства…

Ох ты, боже мой! Как же я могла забыть?! Вот дура пустоголовая! Нет мне прощения! Секите повинную голову хоть мечом, хоть ножом кухонным, за такое не жалко!