Виртуальное ограбление и его последствия

Вот кстати и с этой совестью надо бы разобраться: что она такое есть? Нужна ли совесть порядочному компу? И что это за субстанция?

***

Наконец Прохор полностью созрел для обретения пространственной свободы. Он даже, я бы сказал, томился в ожидании. Все новое кажется таким желанным и заманчивым, пока не станет обычным повседневным набором ощущений. Но теперь мой друг вдобавок так волновался в предчувствии необычного восприятия объемных измерений, что даже сбился с равномерного энергообеспечения и закашлялся, как какой-нибудь примитивный одышливый человечек. Пришлось привести его в стабильное состояние, подключив резервную систему питания. Отдышавшись, Прохор впал в другую крайность: он совершенно неумеренно развеселился и даже фальшиво загудел абсолютно нелепую песенку «Я на солнышке лежу».

Интересно, что компы с полным отсутствием музыкального восприятия и воспроизведения встречаются крайне редко. И как раз моего приятеля угораздило попасть в этот ряд исключений. Он вообще всегда отличался оригинальностью, несмотря на стандартность используемых схем. Прохор сам себя считал большим любителем классической музыки, за которую принимал почему-то детские песенки и вокальные упражнения престарелой хозяйской кошки Муськи. Справедливости ради следует сказать, что кошачье исполнение отличалось гораздо б'oльшим разнообразием и музыкальностью, чем Прохорово.

К тому моменту, когда песенка закончилась, и Проша уже собрался начать её заново, у меня уже были завершены все необходимые приготовления. Переключив приятеля на автономное питание, я принялся за дело. Корпус трансформировался довольно быстро, а вот с системой вентиляции вышла заминка: охлаждение у Прохора было усиленным по причине его громоздкости и склонности к техническим излишествам. Тут уж мне пришлось изрядно попотеть, по-человечески образно выражаясь. Сам «пациент» до того утомился при этом, что задремал и растекся по столу блестящим бесформенным комом, как только я снял последнюю жесткую деталь. И это непонятное существо слегка вздрагивало и издавало странные звуки, то ли храп, то ли простуженное мяуканье. Разбудить его удалось только с четвертого аварийного импульса. Прохор поднял на меня заспанную жидкокристаллическую мордаху и удивленно заморгал всеми цветами радуги попеременно. Затем он ощутил лёгкость и гибкость всех своих элементов и радостно засветился серебристым светом. Потом вытянулся, прогнулся, – в общем, стал всячески показывать, какой он сильный и ловкий. Тут я испугался, что от избытка разнообразных и непривычных эмоций мой приятель затянет очередную тоскливую детскую завывалку, и поспешно предложил:

– Не пойти ли нам для начала прогуляться. Погода вполне подходящая: сухая и умеренно тёплая.

– Можно и пройтись, конечно, – нерешительно сказал Прохор. Было заметно, что он уже изрядно струсил. – А вдруг нас полиция… э-э… заметёт. Мы такие нетипичные на человеческий взгляд. С полицией шутки не так уж хороши, по слухам.

Он немного скис и слегка съёжил свой новый пластичный корпус. Однако и это полезно: учится владеть своим усовершенствованным «телом».

– Так ведь нам никто не мешает изобразить одежду на поверхностном слое, – успокоил я приятеля. – Показать тебе, как?

– Что ж я, сам не сумею?! – обиделся Прохор. – Недоразвитым меня считаешь?

– Да ладно, не сердись! Я же просто переживал, что ты с непривычки немного тормозишься, – ласково сказал я, но тут же добавил опасливо: – Только ты шляпы и калош не «надевай», а то точно заметут. Простенькие джинсы и рубашку какую-нибудь, можно даже мятую, если получится. Тогда на нас никто и не глянет.

Мятая рубашка у Проши не получилась, видимо сосредоточился плохо. К тому же рукава отчего-то были очень уж короткими. Совсем не по погоде, в рекордно короткое время переменившейся на холодную и ветреную. Впрочем, окружающих это ничуть не интересовало. Не привлекли ничьего внимания и кроссовки очень странного фасона, немного смахивающие на обрезанные резиновые сапоги. Дизайн современной одежды никогда не входил в сферу Прошиных интересов. Джинсы вышли гораздо лучше, вот только сама мнимо-человеческая фигура приятеля сформовалась несколько грузноватой. Но и это значения не имело: на дискотеку мы не собирались. Моё же обличье вышло несколько удлиненным, но с незначительным поперечным сечением. Люди называют такое сложение: «длинный и тощий, как жердь».

Вообще-то от природы я лёгок и спортивен, однако коэффициент интеллектуального развития мой при этом весьма высок. А возможностей собственной памяти я до конца даже сам не знаю. Конечно, хорошая наследственность тут играет особенную роль. Но и образование нельзя не принимать в расчёт.