Виртуальные связи

– Да что вы! – фальшиво улыбнулась Олеся. А про себя подумала – не дай бог. И ранним утром, с трудом распихав усталых и недовольных писателей по машинам, Олеся шла пешком по холодной Москве и думала о том, как хорошо, что она никогда в жизни не увидит господина Захарчука. О, если бы она только знала, как ошибалась.

Она встретила его снова, буквально через пару месяцев, торжественно вещающего о судьбе русского православия, по щиколотку в ледяной серой кремообразной питерской грязи, на мартовской выставке-ярмарке книг. Едва завидев Захарчука, Олеся поняла, что мероприятие обещает быть не только долгим, но и мучительным. Захарчук заметил ее раньше, чем она успела отпрыгнуть и спрятаться за плакатом ЭКСМО. Савва сосредоточенно уставился на Олесю, затем вспомнил ее и сделал шаг вперед. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу и явно вынашивая планы побега, стоял и затравленно озирался невысокий средних лет мужчина с чуть седыми всклокоченными волосами, высоким лбом и умными глазами.

– А это, дорогой мой Женя, та самая ужасная Олеся, которая убивает свободу слова в России и продвигает вперед всяких бездарностей.

– Простите его, – с мученическим видом пробормотал мужик, яростно пытаясь слиться со стеной.

– Ну что, Олеся, привезли в Питер очередную порцию бездарных ремесленников? – добродушно громыхал Захарчук.

Это и было самое странное в нем, он умудрялся делать отвратительные вещи и говорить невообразимо неприличные слова, сохраняя при этом добродушный и даже дружественный вид. И, судя по общей конфигурации его поведенческих и мимических сигналов, он был рад видеть Олесю и никак не хотел ее обидеть. Олеся широко улыбнулась.

– Еще какую порцию, – «просияла» она от счастья. – А как ваш роман? Что, уже перевернули Россию?

– Быстро только кошки родятся. Ждите, и воздастся вам, – пробасил Захарчук, путаясь в библейских цитатах, но тут где-то вдали показались журналисты, вполне ясно определяемые по массивной передвижной камере и скучающей девушке с огромным микрофоном. Конечно же, Захарчук поспешил туда, успеть поделиться своим мнением с общественностью. А Олеся и грустный некто Женя остались стоять тут, словно выжившие после стихийного бедствия, потрясенные и немного потерянные.

Первым тягостное молчание прервал Женя.

– Иногда мне кажется, что я открыл ящик Пандоры, издав его, – сказал он, кивнув в сторону гения. – И теперь возмущенные потомки предадут анафеме и меня, и род мой в семи поколениях.

– Определенно. И я первая буду в рядах тех, кто бросит в вас камень, – строго проговорила Олеся. – Вы, значит, Белкин?

– Глупо отрицать, – вздохнул он и жалобно улыбнулся. – Белкин. Значит, вы тоже пострадали? Как вас, простите, величать?

– Олеся. Он мне чуть не отравил целую группу писателей в Тамбове. Зачем вы мне его подсунули?

– Он мне угрожал. Сказал, что, если я не буду его достойно представлять миру, он поселится у меня в офисе, будет там голодать и рассказывать журналистам о нищании русского духа. Что я мог сделать? И потом, я думал, что Тамбов – это очень далеко. И там он не сможет слишком накуролесить.

– Он смог. – Олеся покачала головой и улыбнулась.

– Не сомневаюсь, – кивнул и тоже улыбнулся Белкин. Лицо у него было открытое и доброе и какое-то умное. Он выглядел человеком начитанным, каких сейчас встретишь редко.

Олеся потянулась, разминая затекшие плечи, и подумала, как в общем-то скучна и неразнообразна ее личная жизнь в последнее время.

– Могу я как-то компенсировать ущерб? Вы пьете или за рулем?

– Я, бывает, и за рулем пью, но тут я еще пока на работе.

– Жаль, очень жаль. Я бы угостил вас красным «Романе-Конти» девяносто шестого года.

– Да что вы? – вытаращилась на него Олеся. – С чего бы такая честь? Или это ваш дежурный компот? Впрочем, если помнить о Савве Захарчуке… Вполне ничего себе эквивалент.

– Случайно завалялась бутылочка. Значит, вечером? – с обезоруживающей улыбкой уточнил Белкин.

Олеся усмехнулась, посмотрела на него сквозь ресницы и сказала медленно:

– Почему бы и нет. Как вы сказали? «Романе-Конти»?

– Да. А что, вы предпочитаете другие вина? – обеспокоился он.

– Понятия не имею. Но у меня еще есть время, чтобы прошерстить Интернет и узнать об этом вине хоть что-то. Верно? – улыбнулась Олеся и пошла к выходу быстрым уверенным шагом. На Олесе было нежно-бирюзовое платье длиной чуть выше колена, которое удивительно ей шло. И, даже не оборачиваясь, она отлично знала – Женя Белкин смотрит ей вслед.

* * *