– Ну где же ты, а? Тоже мне, мировой лидер! – Телефон нашелся в старом сугробе, почерневшем и покрытом грязной ледяной коркой. Аппарат пробил корку и лежал прямо в подтаявшем снегу. Чертыхаясь и стараясь не думать о том, что бы мне на все это сказала Олеська или Янка (не дай бог), я занесла останки устройства домой, вынула батарейку, включила фен и стала сушить аппарат, положив его на батарею. Я не помнила паролей «аськи», они были только в телефоне. Я включала его с замиранием сердца. Я помнила, как Лешкин телефон погиб смертью храбрых в потоках нечистот на маминой даче. Мой аппарат промок насквозь. Но все-таки ожил. Видимо, московский грязный снег все же не такой страшный реагент. Аппарат завелся. Правда, пришлось наугад жать кнопки-точки, используя спичку. Но интерактивный интерфейс поддался – я загрузила «аську». Зачем? Ну, я могла бы сказать, что хочу узнать, что он напишет мне еще. Но на самом деле мне было так одиноко, так страшно сидеть в этой персональной пустоте. Реальность моего мира была невыносима, а там, по ту сторону Зазеркалья, меня ждал Алексей. Буквы и цифры соединяли нас, пусть даже никто и не спорил с полнейшей бессмысленностью такой затеи. Он написал:
–
Кровь отлила от моего лица. Он сидел там, живой, бросивший меня и все, что нас связывало. И вместо того чтобы сказать ему все, что я думаю и чувствую по этому поводу, я взяла телефон и написала первое, что пришло мне в голову. Как если бы я была… куклой, Программой, живущей в Сети, обремененной интеллектом, но лишенной сердца и души. Игра, ничем не хуже тупого просмотра рекламы.
–
–
–
–
Я прикусила губу и старательно вывела:
–
–
–
–
И за этими словами я словно увидела его, живого, пьяного, реального. Он всегда ненавидел неопределенность, желал держать нити контроля в своих руках. Что ж, сейчас у него это не получится по-любому.
–
–
–
–
–
–
–