Виртуальный свет

В результате Райделл так и не успел толком привыкнуть ни к Карен Мендельсон, ни к сиденьям бизнес-класса, ни ко всей остальной роскоши.

Карен жила на хренадцатом этаже Сенчури-Сити-П, то бишь Пузыря, третьего по росту здания во всем лос-анджелесском бассейне; по виду Пузырь очень смахивал на сиську, только сиську зеленоватую и полупрозрачную, каких в природе не бывает (и слава богу, что не бывает). Иногда, при нужном освещении, эта штука просматривалась почти насквозь, тогда можно было различить три подпорки, на которых она держалась; подпорки настолько огромные, что в каждую из них свободно влез бы обычный небоскреб. В этой-то треноге и располагались лифты, двигались они, естественно, под углом – к чему Райделл тоже так и не успел привыкнуть.

Сиська имела бронзовый, вроде как покрытый патиной сосок, в котором поместилась бы пара футбольных стадионов; именно здесь и располагалась квартира Карен – вместе с сотнями других, а также теннисным клубом, барами, ресторанами и небольшим моллом, куда пускали за покупками только тех, кто заплатил вступительный взнос и получил билет, а жилье в этом соске было страшно дорогое – и жизнь тоже. Квартира Карен находилась на самом краю, а потому имела огромные, чуть искривленные окна, посаженные в зеленую – та самая патина – стену.

Все здесь было различных оттенков белого, кроме одежды – Карен носила исключительно черное – и чемоданов, тоже черных. А длинные махровые халаты – дома Карен ходила только в них – были цвета вроде как засохшей овсянки.

Карен сказала, что этот стиль называется «агрессивное ретро семидесятых» и что он начинает ее малость утомлять. Райделл подумал, что и не мудрено, но говорить ничего не стал, здраво размыслив, что получится не очень вежливо.

Телевидение сняло ему комнату в Западном Голливуде, в отеле, более-менее похожем по виду на нормальный дом, но только Райделл почти туда не заглядывал, жил все время у Карен – пока в Огайо не появился Медведь-Шатун.

Уже начальный эпизод, когда были обнаружены тридцать пять жертв Медведя-Шатуна, почти оборвал карьеру Райделла на непыльном поприще влипшего копа. В довершение всех прочих несчастий первыми на место преступления прибыли сержант Чайна Вальдес и капрал Норма Пирс, самые хорошенькие девушки во всем цинциннатском департаменте полиции («Взглянешь на такую, и прямо как серпом по яйцам», – сказал один из телерепортеров, но никто вокруг даже не улыбнулся; обстоятельства придавали этой шуточке нехорошее, даже зловещее звучание). Счет возрастал с немыслимой быстротой; вскоре Медведь-Шатун далеко опередил самых знаменитых маньяков прошлого. Затем стало известно, что все его жертвы – дети. Затем сержант Вальдес, не совсем еще оправившаяся от посттравматического шока, зашла в некое сомнительное питейное заведение и прострелила обе коленные чашечки известному педофилу – на удивление тошнотворному типу по кличке Мармелад, никаким боком не причастному к убийствам.

В результате роскошный, без единой металлической детали самолетик уносил Аарона Персли в Цинциннати, Карен нацепила очки и обсуждала ситуацию чуть не с десятком собеседников одновременно, а Райделл сидел на краешке огромной снежно-белой кровати, начиная проникаться идеей, что что-то такое вроде бы изменилось.

– У них есть подозреваемые? – спросил Райделл.

Карен окинула его недоуменным взглядом, словно незнакомый предмет, неведомо как оказавшийся в комнате.

– Подозреваемые? Да они уже сознались.

Райделл поразился, какой старой выглядела она в этот момент. А правда, подумал он, сколько же ей лет? Карен встала и вышла из комнаты.

Вернулась она минут через пять, уже одетая в безупречный черный костюм.

– Собирайся. Ты не можешь здесь больше оставаться.

И ушла. Ушла без поцелуя, без «до свидания», без ничего, ушла – и все.

Райделл встал, включил телевизор и увидел Медведя-Шатуна, только это оказался не один человек, а трое. Выглядели они так, что и не подумаешь, – серенькие, безобидные, почти симпатичные парни, одним словом – именно так, как и выглядят всегда по телевидению гниды, способные на любые, самые тошнотворные мерзости.

Так вот он и сидел на кровати Карен, в одном из ее махровых халатов, когда на пороге комнаты появились – появились безо всякого там стука или «разрешите войти» – два рентакопа. У них была черная униформа и такие же высокие черные ботинки, в каких совсем еще недавно Райделл патрулировал улицы Ноксвилля, – ну те самые, с дополнительной кевларовой стелькой, на случай если кто-нибудь изловчится выстрелить тебе в пятку.

Один из рентакопов грыз яблоко. Второй помахивал электрошоковой дубинкой.

– Слышь, друг, – сказал первый, – нам приказано выпроводить тебя отсюда.

Рот его был полон недожеванного яблока, и слова звучали не очень разборчиво.

– У меня тоже были такие ботинки, – сообщил Райделл. – Изготовлены в Портленде, Орегон. Двести девяносто девять долларов в мелкооптовом магазине, а в обычном еще дороже.

– Ясненько, – ухмыльнулся второй, который с дубинкой. – Так ты шмотки свои будешь собирать или как?