Шесть лет спустя счастливая встреча подарила проекту второе рождение. В 1955 году, работая в Голливуде над музыкой к фильму Элиа Казан «В порту» (On the Waterfront), Бернштейн столкнулся с Лорентсом в бассейне отеля «Беверли Хилз». Лорентс приехал в Голливуд, чтобы написать сценарий. Совершенно случайно они заметили заголовок в газете о драках между бандами мексиканцев и американцев. Как вспоминает Бернштейн: «Мы с Артуром переглянулись…, и вдруг нас озарило. Мы чувствовали музыку и видели действие. Это было как заряд электрического тока. Мы могли представить себе будущее творение»[9]. Бернштейн предложил сделать одну банду пуэрториканской. Они часто попадали в новостные колонки, что порождало много разговоров об их конфликтах с «американцами». Сразу же по возвращении в Манхэттен они связались с Роббинсом. Роббинс поверил, что на этот раз проект будет иметь успех, и перенес действие мюзикла в западную часть Манхэттена (Вест-Сайд). Команда тотчас принялась за работу, даже несмотря на отсутствие либреттиста и продюсера. Роббинс сразу же втянулся в работу, и, по словам Бернштейна, «во второй раз была принесена торжественная клятва: «Приступаем. Да поможет нам Бог!»[10]
Появляется Сондхейм: талант притягивает талант
Как мы отметили, команда нуждалась в либреттисте, и вскоре она пополнилась молодым протеже великого композитора Оскара Хаммерштейна (Oscar Hammerstein) Стивеном Сондхеймом (Stephen Sondheim). Хаммерштейн научил его стремиться к простоте, обрисовывать личность героя, связывать песни с характером, правильно выстраивать повествование и соотносить слова с музыкой[11]. Когда Лорентс столкнулся с Сондхеймом на вечеринке, он вспомнил, как тот пел во время прослушивания на очередное шоу, и пригласил его сыграть для Бернштейна. Берштейн так об этом вспоминает: «Я чуть с ума не сошел!.. Передо мной был настоящий, Богом дарованный талант. Его музыка не представляла собой ничего особенного, а вот слова меня потрясли»[12].
Несмотря на то что Сондхейма привел в команду Артур Лорентс, Роббинс и Бернштейн также были хорошо известны своей способностью находить талантливых людей. Роббинс однажды заметил: «У меня был особый глаз, выискивающий подходящий материал… Он подобно счетчику Гейгера начинает тикать у меня в голове и сердце при моем приближении к чему-то ценному»[13]. Трио сразу же предложило Сондхейму написать либретто в соавторстве с Бернштейном. Поначалу Сондхейм отнесся к этому предложению без всякого энтузиазма, хотя его карьера в те времена была далеко не блестящей. Во-первых, он считал себя, прежде всего, композитором, а во-вторых, соавторство казалось ему унизительным. Но Хаммерштейн убедил его присоединиться к команде. Как только Сондхейм согласился, группа приступила к жарким дебатам и, в конце концов, разработала общее видение, уточнив то, чего они не хотели. Лорентс рассказывает:
Более того, Бернштейн хотел создать нечто совершенно новое, рискованное, чтобы у зрителей захватывало дух. Он настоял на разработке плана мюзикла, который стал эффективной моделью, ускорившей работу над проектом. Этот план помог достичь точного баланса между «оперой и театром на Бродвее», «реализмом и поэзией»[15], а также позволил членам группы преждевременно не задумываться об окончательном воплощении. Сондхейм усвоил еще одно необходимое условие команды – много работать. Джерри Роббинс, славящийся своим умением обнаруживать таланты, с таким же успехом замечал в людях эгоизм и самомнение и не терпел тех, кто не отдается полностью работе. Сондхейму пришлось выдержать эту двойную проверку. Что же касается Бернштейна, с которым Роббинсу доводилось работать раньше, он прощал тому его чрезмерное эго за безграничную преданность работе[16].
Поиски ресурсов и поддержки: задача продюсера