Виртуозные команды. Команды, которые изменили мир

«Майлз открыл мне самого себя. Он дал мне то, что принадлежало мне. Когда я начал играть с ним, я стал самим собой. Как и остальные члены группы. Мы все нашли себя. Мы осознали, кем были и чем должны заниматься в музыке и в жизни»[312].

Для того чтобы добиться максимальной отдачи от своего квинтета, Дэвис заставлял их верить в свои силы, дабы они могли превзойти себя сами. Его указания музыкантам поощряли индивидуальную интерпретацию, например Дэвис говорил: «Не играйте по нотам. Играйте то, чего там нет»[313]. Иногда эти указания касались желаемого результата, а не способа его достижения. Например, Уэйн Шортер рассказывает: «Однажды Майлз сказал: “Ты видел тот фильм с Хамфри Богартом, где он разговаривает с гангстером, а потом бам-ба-бам-бам?” Он изображает, как Богарт в фильме “Мальтийский сокол” (The Maltese Falcon) выбивает сигарету прямо изо рта Питера Лорри (Peter Lorre). “Сыграй это!” или походку Джона Уэйна в “Искателях” (The Searchers)»[314].

Несмотря на свою заслуженную репутацию человека, предпочитающего прямой диалог, Девис безгранично верил в способности команды. Басист Дейв Холланд (Dave Holland) рассказывает:

«У меня сложилось такое впечатление, что если ему приходилось слишком многое объяснять кому-то, он считал, что выбрал не того музыканта»[315].

Руководить такой командой – значит добиваться перемен и быть их катализатором. В этом последнем оркестре Дэвис сильно опирался на «гостей» проекта, которые привносили новые идеи в команду. В 1970 году Майлз пригласил басиста группы «Motown» Майкла Хендерсона (Michael Henderson). Хендерсон рассказывает:

«Он пригласил меня играть то, что я обычно играю, чтобы привнести нечто новое в его музыку. Я подумал, может, он хочет, чтобы я разучил что-то из его старого материала, но он сказал: „Если выучишь хоть что-то из этого старого дерьма, ты уволен!”»[316]

Музыка Майлза Дэвиса и вся его деятельность были пронизаны новыми идеями: «Я счастлив, если каждый вечер могу сыграть что-то новое». В своей автобиографии он отметил: «Каждый вечер я узнавал нечто новое, и песни, которые мы играли в начале года, трудно было узнать к концу года»[317].

В этот период на музыкальный мир сильнейшее воздействие оказывала и сама личность Дэвиса. Пол Тинджен (Paul Tingen), летописец этого «электронного времени» отмечает: «Майлз всегда был в центре внимания. Его властное присутствие заставляло музыкантов “играть так, как они еще никогда не играли”»[318]. Такое «растягивание» таланта было рискованным для всех членов команды. Барабанщик Джек ДеДжонетт (Jack DeJohnette) размышлял по этому поводу:

«Люди часто беспокоились о своем личном вкладе и стремлениях, но Майлз воспринимал их как команду»[319].

Сам Дэвис, тем не менее, смог подавить свое эго. Его последний партнер Джо Гелбарт (Jo Gelbard) отмечал:

«В музыке у него не было никакого эго…, в отличие от прочего: «Это Майлз Дэвис, а все остальное не имеет значения». Речь никогда не шла о нем и его трубе. Он всегда был частью своей группы»[320].

Херби Хенкок так отозвался о нем:

«Майлз – потрясающий командный игрок. Он слушает всех и использует это, и благодаря его игре наша музыка звучит лучше»[321].

Кроме того, команды Дэвиса отличала безусловная любовь к музыке, которая всех вдохновляла. Великий пианист Чик Кореа сказал об этом так:

«Майлз подавал пример своей любовью к музыке. Он весь был поглощен сочинительством. Такое отношение создавало атмосферу, которая заразила всех нас, потому что нашим важнейшим стремлением в жизни было сочинять музыку»[322].