Вирус

– Я помню как несколько лет назад он спас множество людей от смерти и увечий, – сказала Наташа и вдруг побледнела. Ее глаза становились шире и шире, я испугался, что они сейчас выпрыгнут из орбит. Она замерла и как-то закостенела, ее рука замерла над столом с широко расставленными пальцами. Наташа смотрела мне прямо в глаза и даже не моргала.

– Наташа, с вами все в порядке?

– Я поверить не могу… Я не могу себе поверить! Максим, вы говорили про свою дочь. Расскажите мне!

От неожиданности я ей рассказал про Сонечку. Это уже не было так тяжело, как в первые месяцы после ее смерти, но все же. Как будто из души вынимать тяжелые камни, пока тащишь камень на свободу, там уже нарастают новые. И эти процессы бесконечные, с этим можно только научиться жить.

Наташа слушала, и ее глаза стали влажными. Она вытирала слезы, и мне стоило огромных сил подавить в себе все, что лезло вместе с камнями наружу.

– Я думаю, что Висконт не только помогла принять закон об экстренных вакцинах, чтобы можно было в обход обычных процедур быстро и легально ввозить препараты на территорию России и продавать их здесь. Но и организовала маркетинговую кампанию: они распыляли вирус, заражая людей, чтобы возбудить спрос, – закончил я.

– Дима бы никогда на это не пошел. Он бы не стал в этом участвовать.

– Да, если он был нормальным человеком, – ответил я. – Но факты говорят обратное.

– Я знаю Диму очень давно, – сказала Наташа. – Он на такое не способен. Он бы никогда не стал участвовать в чем-то подобном.

– Люди, бывает, меняют свое мнение. Возможно, его заставили. Или сложились какие-то обстоятельства.

По лицу Наташи я понял, что попал в точку. Ей стало за него стыдно. Как будто она знала человека, который никогда не был с ней откровенен, а она – была. Это очень неприятное чувство, я знаю его.

– Судя по вашему лицу, вы понимаете, о чем я говорю. Не так уж и чист был министр… Теперь вы понимаете, что не только у меня есть к нему претензии. Возможно, кто-то еще узнал о том, что он сделал. Поймите, Наташа, если бы он не пошел на сделку, если бы он не согласился принять этот закон, у них бы ничего не получилось.

– Моя дочь… Она сейчас в самолете. Самолет на карантине. Кто-то привез вирус с Мальдив, наверное, чтобы снова его распылить.

– Да, «Формуцик» легален в России до конца года, – ответил я. – Но продажи упали, поскольку вирус уничтожен. Видимо, вирус модифицировали, и все готово к выпуску новой партии. Только в этот раз безо всяких проблем – наверняка в аптеках уже есть необходимый запас лекарств.

– Или новый препарат…

– Это едва ли, – протянул я. – Все-таки это коммерция. Если в тот раз они заработали на продажах и отбили все затраты, коих, я думаю, было немало, то сейчас, во вторую волну, они будут собирать прибыль. Я уверен, «Формуцик» уничтожит вирус. Но об этом скажут не сразу – нужно, чтобы вирус распространился.

– Но они все заперты в самолете!

– Вы думаете, что такую кампанию проводят посредством одного-единственного запаса вируса? – с сомнением спросил я и сам себе ответил: – Я уверен, по метрополитену уже ходят люди с пакетиком и распыляют вирус в час пик.

– Я еду в Жуковский! – сказала Наташа. – Но сначала нужно купить этот «Формуцик».

– Я с вами.

– Нет.

– Почему? Вам не нужны лишние руки? Да вас там не впустят никуда. Вы не сможете ничего сделать. Вы владелица агентства, но не журналист. У вас нет удостоверения. Я – действующий журналист, у меня есть редакционное задание. Сделаем лицо тяпкой и войдем куда нам не следует.

Наташа колебалась.

Я ей помог:

– Езжайте одна, я все равно поеду следом. А если не будете противиться, у вас будет компания. В общем, решайтесь.

* * *

Наташа вела машину уверенно и даже нагло. Она подрезала другие машины, сигналила, но при этом оставалась абсолютно спокойной.

Мы без проблем купили «Формуцик» в ближайшей аптеке, правда, цена была поистине ужасной – 6000 рублей за одну упаковку! Вот уж правда, в этой стране дешевле либо заниматься спортом и вести правильный образ жизни, чтобы иммунитет был на высоте, либо сразу умирать. Вылечиться жутко дорого.

– Мне очень жаль вашу дочку, – сказала Наташа.

Я молчал. Что сказать? «Спасибо»? Мне не хотелось говорить об этом с Наташей, и я надеялся, что она не станет развивать эту тему. Но ошибся.