#Вирус

– А вот и я, – она легонько прикоснулась к его руке.

– Привет… – прошептал Игорь, еле разлепив сухие губы. – Видишь, какой я красавчик.

– Да, красавчик, не переживай! – бодро отрапортовала Леся. – Бороду уже пора брить, а так ты молодцом.

– Ну-ну… Пока и так сойдет. Как там пекарня?

Леся в красках рассказала о попытках Люды не делиться властью; о мерах, которые предприняла для уменьшения расходов; о том, что на днях разрешат открыть залы для посетителей… А когда начала болтать о падении акций Норникеля, заметила, что любимый почти спит.

«Бедный мой. Родной. Совсем измучился».

– Игорь, я пойду. Поправляйся скорее…

– Спасибо. Я распоряжусь, чтобы тебе выдавали деньги. Делай все, что сочтешь нужным, – пробормотал он, вновь погружаясь в дремоту.

Леся наклонилась к нему и поцеловала в губы, пряча глаза, чтобы ненароком не выдать жалость.

– Пока.

Игорь с переменным успехом шел на поправку. Периодически становилось то хуже, то лучше, но в целом кризис миновал. Он уже ел самостоятельно, присаживался на кровати. Но силы не вернулись, и ходить он не мог. Ему не терпелось вернуться домой и сбрить бороду. Он изучил бумаги, переданные Лесей, и убедился, что девушка и правда неплохо справляется: ее отчеты были удобнее тех, что ему предоставляли раньше. Несмотря на кризис, ей удалось оптимизировать работу так, чтобы держаться на плаву и не уйти в минус.

Но это открытие его, как ни странно, не порадовало. Они с Лесей поменялись ролями: теперь он стал слаб и беспомощен, а она – умна и активна. И постоянно занята…

Игорь захотел борща, но Леся как раз готовила зал к открытию и несколько дней она не выходила в магазин – в холодильнике у нее было пусто. К тому же два кассира сидели на больничном, и Леся все дни торчала в кафе. Она поручила Оле сварить борщ и отвезти в больницу.

Оля постучалась и зашла в палату.

– О, привет! А Леся где? – удивился Игорь.

– Леся не может, она в пекарне работает. Я вместо нее сегодня. Можно? – робко спросила Оля.

– Да. Спасибо…

Игорь жадно глотал воздух – приветствие отняло остаток сил. Любая минимальная нагрузка усиливала проклятую одышку, из-за которой он едва не терял сознание.

Оля зашуршала пакетом, доставая из него гостинцы. Она смущалась и за хлопотами скрывала волнение. Игорь выглядел ужасно, но все равно оставался для нее идеальным – сильным мужчиной, временно попавшим в тяжелую ситуацию.

– Вот, яблочки и груши – все помытое, витамины. Тебе полезно. Постарайся поесть, – заботливо приговаривала она. – А вот печенье, простое и овсяное. К чаю. И борщ в термосе. И тарелка. Сейчас будешь?

– Нет, позже поем. Оставь на тумбочке. У меня с этим сложности, – признался Игорь. Не признаваться же женщине, что ложку держать толком не может.

– Ой, так давай я покормлю тебя?! – спохватилась Оля. Кислородный аппарат тарахтел, и она наклонилась ниже, чтобы лучше слышать. – Я и ложку прихватила.

– Спасибо. Я сам, – отказался Игорь.

Оля огорченно присела на стул, на котором неделю назад сидела Леся, и по-матерински ободряюще погладила его руку.

– Бедный мой. Совсем измучился… – прошептала.

Оля говорила что-то ласковое, а Игорь погрузился то ли в забытье, то ли воспоминания.

Он почти не помнил свою мать, которой лишился, когда ему было всего пять лет. Иногда возникали в памяти какие-то моменты – ее добрая улыбка, ободряющие слова, поддержка в каждом жесте. «У котика боли, а у моего мальчика не боли». И сейчас эта женщина, которая старше его и так заботливо смотрит, напомнила ее. Ольгу не хотелось обижать отказом.

– Ладно, где там твой борщ, – согласился Игорь. – Помоги мне.

С Олиной помощью Игорь сел и взял тарелку.

– Осторожно, не обожгись, – ласково сказала женщина.

Игорь съел несколько ложек и устал. И никогда в жизни не ел блюда вкуснее. Во взрослой жизни. В детстве такой вот наваристый борщ с черносливом и фасолью варила его мать.

– Спасибо… – он поймал Олину руку и благодарно прижался к ней щекой, как сделал бы, будь на ее месте мама.

Игорь закрыл глаза. Можно не казаться сильным, а лежать вот так, когда рядом сидит она и – он знал – будет сидеть столько, сколько ему будет нужно.

Оля замерла. Она готова было так сидеть вечно. Ее бросило в жар, и она испугалась, что Игорь догадается о ее чувствах. Оля с сожалением отстранилась и встала. Помогла Игорю лечь и поправила одеяло, подоткнув его под спину и ноги.

– Я пойду. Выздоравливай, – попрощалась она.

Игорь выглядел трогательным и очень молодым, несмотря на отросшую бороду. Повезло же Лесе. Игорь вот-вот будет дома, и Леся сможет ухаживать за ним, кормить его, разговаривать, прикасаться. Недолго, конечно – этот мужчина не из тех, кто позволяет другим видеть себя слабым…

…Выйдя из больницы, Оля не стала сразу звонить Лесе – не могла успокоить взбудораженные чувства, и ей пришлось пройтись по улице.

Солнце давило жарой, людей на улицах ощутимо прибавилось – уставшие от карантина и унылой весны они выходили, не желая пропустить еще и лето.