#Вирус

У Оли теплело на душе, когда вспоминала эти его слова и одобрительный взгляд.

Вколоть ботокс оказалось не очень страшно, и Оля с нетерпением ждала появления эффекта. Каждый день смотрелась в зеркало и хмурила лоб – а через неделю ей показалось, что те морщины на лбу, что ее старили, пропали. Почему она не сделала этого раньше? А вот процедура введения нитей заставила потерпеть и понервничать – было больно, несмотря на обезболивание. Впрочем, она согласна была терпеть.

Чем лучше она выглядела, тем еще лучше хотелось.

После косметических процедур с удовольствием прошлась по торговому центру и обновила гардероб, приобретя пару летних платьев, белоснежную сумочку от Prada и в комплект к ней босоножки.

Она была готова увидеться с Игорем в своем новом образе. А вскоре и повод представился: Леся попросила завести домой к Игорю кое-какие документы.

Оля старалась гнать от себя мысли о том, как неправильны ее чувства к мужчине подруги. В конце концов, она не делает ничего предосудительного, уговаривала она себя. А то, что Игорь дал ей стимул заняться своей внешностью, – это же не преступление. Давно пора, не все же только в компьютере пропадать.

– Привет. Проходи, – Игорь приветливо улыбнулся. – Спасибо, что приехала.

– Да ничего, мне несложно, – Оля смущалась, как будто впервые в жизни осталась с мужчиной наедине.

– Чай… – то ли спросил, то ли приказал Игорь, пропуская Олю в кухню.

– Да, можно. Давай я сама сделаю.

– Тогда наливай чай, а я пока нарежу колбаски, – улыбнулся Игорь.

Оля сегодня выглядела иначе, чем обычно, и Игорь не мог понять, что в ней изменилось. Она похорошела и расцвела, и почему-то его это задело. До этого он не воспринимал ее как женщину, больше как старшую подругу или даже мать. Но сейчас остро ощутил ее женственность и чувственность и растерялся. Он не ожидал, что может желать другую женщину в их с Лесей кухне. И не понимал, как мог видеть в Оле мать, – сейчас это была обворожительная женщина с возбуждающими зрелыми желаниями.

Нож не держался в руках, а колбаса кромсалась кривыми кусками.

– Игорь, дай мне! – Оля протиснулась в пространство между ним и столом и отняла нож.

Пространство вдруг сузилось до размеров мужских объятий, в которые он заключил Ольгу. Она повернулась к нему и потянулась жаждущими губами. Игорь ответил поцелуем, и мир замер. Кухня, колбаса, выпавший нож и закипающий чайник – все это оказалось будто в другом измерении… Только нега, жаркое дыхание уста в уста и сладостный жар внизу живота…

Оля ни о чем не думала и наслаждалась запретной близостью. Дружба с Лесей, попытки совести достучаться до разума – все отошло на второй план.

Игорь тоже не вспомнил о Лесе, спасшей ему жизнь. Он вспомнил, что после ковида у него не получается близости. Даже с его Лесей. И он испугался, что и с Олей выйдет осечка. Игорь подумал об этом и испугался. И Игорь сделал единственное, что могло все прекратить. «Прости, Оля», – простонал он про себя, понимая, как ей будет больно и как жестоко он поступит в следующий момент.

– Оль, ты меня извини, но я тебе в сыновья гожусь, – он разомкнул объятия и заставил себя отодвинуться.

Оля пошатнулась и еле устояла на ногах.

Жгучий стыд залил ее от пальцев ног и до красиво уложенных волос. Она некрасиво открыла рот, как рыба, выброшенная из воды, не зная, что сказать. Слова не подбирались.

Она представила картинку со стороны: стареющая тетка, усилиями косметологов попытавшаяся скрыть зрелый возраст, попыталась соблазнить молодого мужчину подруги.

Какой позор!

– Я… я не знаю, что на меня нашло… Извини, ты прав.

Оля бросилась вон из квартиры, по пути схватив сумочку. Новую сумочку от Prada. Вряд ли она еще когда-нибудь ее носить.

Мчалась домой, не помня себя – подгоняли уязвленное самолюбие и боль от ужасно унизительных слов. Зайдя в квартиру, Оля нервно провернула ключ в замке и прислонилась к двери. Теперь можно было плакать, но слезы застыли внутри и давили, и давили…

Оля подошла к зеркалу в прихожей, в котором совсем недавно любовалась своей трансформацией. Ее попытки выглядеть молодо показались ей смешными, а лицо – чужим и ненатуральным. Она приложила руки к горящим щекам – туда, где расположились мезонити. Она ненавидела себя и свое лицо. И эти нити. Сжала пальцы изо всех сил, словно хотела удалить их, и, наконец, расплакалась.

Слезы текли вместе с тушью и подводкой. Теперь все это стало неважно. Оля, рыдая, смотрела на разводы. Взрослая женщина, а повела себя как ребенок, возжелавший игрушку другого ребенка.

Остатки слез выплеснулись, и Оля решительно стерла остатки косметики. Переоделась и взяла свой велик – надо было что-то делать, как-то успокоиться. Прогулка – вот чего ей захотелось.

Включила «Металлику» на полную мощность наушников и помчала на полной скорости.

Гортензии быстро остались позади, Оле показалось, что их лепестки стыдливо поникли.

Она ускорилась, приближаясь к ветке, и позволила листьям хлестнуть ее по лицу, лишь прикрыла глаза. Боль отрезвила, и она сбавила скорость.