Вирус

– Значит, нам придется их убрать, – говорит она, медленно входя в магазин.

– Мама, что мы будем здесь делать? – спрашивает Сигрид.

– Пока побудем здесь, – говорит она. – Иди отдохни и найди себе что-нибудь поесть.

Магазин двухэтажный. На первом этаже – отдел текстиля с подушками, простынями, пуховыми одеялами и покрывалами, а на втором – открытый выставочный зал с готовыми кроватями и другой мебелью для спальни.

Дано заглядывает за кассы и через несколько секунд знаками показывает, что туда не стоит заходить.

– Женщина, – поясняет он и изображает отвращение на лице.

Айрис благодарно улыбается ему и ведет Сигрид на второй этаж.

Она давно хочет поговорить с мальчиком и задать пару вопросов, но сейчас она слишком измотана и ей не до этого.

К сожалению, на втором этаже пахнет еще сильнее. Она просит Сигрид сесть на детскую кровать, покрытую одеялом с Бэтменом, и подождать, пока она все осмотрит. В зале стоит около тридцати кроватей. Она наклоняется, чтобы заглянуть под них. Трупов под кроватями нет. Может, запахи так же, как дым, поднимаются вверх?

У Айрис нет никаких сил. Она хочет упасть на кровать, закрыть глаза и не просыпаться, пока не кончится весь этот кошмар.

Дано поднимается по лестнице.

– Аманда наводит внизу порядок, – говорит он и протягивает ей пакет. – А это я нашел в комнате для персонала.

Айрис заглядывает в пакет. Внутри лежат две банки кока-колы, три бутылки газированной воды и две большие шоколадки. Айрис была готова расцеловать Дано.

Они сидят на покрывале и молча пьют. Сигрид и Айрис сначала выпивают на двоих бутылку минералки, затем банку кока-колы, а Дано – воду. С непривычки он морщится, но все-таки осушает бутылку. Айрис разламывает плитку шоколада на три равные части. Они едят и слушают, как Аманда, ругаясь, вытаскивает тело женщины из магазина.

Доев шоколад, Дано достает из кармана джинсов маленькую плоскую коробочку, мобильный телефон и кабель и идет к окнам, выходящим на боковую улицу. Айрис снимает с Сигрид джемпер и брюки, чтобы сложить их на кровати, и наблюдает за Дано, который подключает телефон к коробочке и кладет их на подоконник.

– Зарядное устройство на солнечных батарейках, – поясняет он. – Хочу узнать, который сейчас час.

– Не то чтобы нам так уж нужно следить за временем, – прибавляет он с грустной улыбкой. – Но все же.

Сигрид крепко спит. Внизу громко хлопает дверь, и через минуту к ним присоединяется Аманда. Айрис вручает ей бутылку воды, банку колы и шоколадку. Лицо Аманды расплывается от радости.

– Наконец-то нам улыбнулась удача, – говорит она с набитым ртом. – Я нашла два ключа в кармане у женщины. Один к главной двери, я уже ее закрыла, а другой – от машины на стоянке. Отныне мы полноправные владельцы «субару-аутбэк».

Телефон Дано издает громкий звук и включается. Послеполуденное солнце быстро зарядило аккумулятор. Дано подходит к окну и смотрит на экран.

– Который час? – спрашивает Айрис.

– Семнадцать пятнадцать, – говорит он. – Сети нет.

– Кто бы сомневался, – ворчит Аманда.

Некоторое время они сидят молча.

– Спасибо, – внезапно говорит Айрис. – Вы оба спасли ее. Я не знаю, что было бы… если бы я…

Она замолкает и тихо плачет.

– Не плачь, – говорит Аманда. – Только напрасная трата воды.

Айрис смеется сквозь слезы и смотрит на девушку. В дополнение к старым ранам на лице и спине у Аманды прибавились большая ссадина на руке и глубокая царапина на коленке.

У Дано нет ран, но зато его футболка и джинсы порваны в клочья и покрыты грязью. Похоже, ему пришлось немало поползать по земле.

Следом Айрис переводит взгляд на свою повязку и поминает недобрым словом бабку, выскочившую перед ней на дорогу. Наверное, она давно мертва, внезапно думает Айрис и трет глаза. Затем она смотрит на свои грязные ногти.

– Господи, в кого мы превратились, – говорит она Аманде и вздыхает.

– Эскадрон гусар летучих, – отвечает та.

Айрис пристально смотрит на Дано. Тот замечает ее взгляд и нервно съеживается.

– А что приключилось с тобой? – спрашивает она максимально дружелюбным тоном.

Сначала он просто смотрит в пол и крутит в руках бутылку.

– Мы… приехали на поезде из Сирии. Я имею в виду… из Копенгагена. Но мы приехали из Сирии. Мы сбежали в январе. Мы больше не могли там оставаться.

Он рассказывает им про свою мать, которая стала чем-то вроде паршивой овцы в тамошнем консервативном обществе. Дедушка Дано с детства убеждал дочь, что она должна стать личностью. Они были родом из богатой семьи, а мать Дано – единственным ребенком. Ее отец хотел, чтобы у нее были такие же возможности, как у мужчин. Она еще училась на юридическом, когда встретила отца Дано, молодого врача, который только-только закончил институт.

– Мы жили очень хорошо, – говорит Дано. – У моего деда было много денег, а мой отец был доктором. Моя мать была хорошим адвокатом, и, поскольку мы алавиты[1], у нас были… привилегии.

Но у его матери были свои взгляды на жизнь, и она часто говорила то, что не нравилось людям. Она боролась за права женщин.