Вирус

Третье обследование. Новых открытий нет. С 16 октября по сегодняшний день прошло уже двенадцать суток. Все эти дни никто не проводил с нефритовым телом императрицы никаких противогнилостных мероприятий, чтобы сохранить ее изначальный вид.

Прежде у меня была гипотеза: не мог ли какой-нибудь доброжелатель обнажить тело только что умершей женщины и подкинуть его в подземный дворец, чтобы выдать труп за покойную императрицу и обмануть нас? Теперь я убежден, что такое просто невозможно. Даже если посчитать, что смерть наступила 16-го числа, то к сегодняшнему дню при наилучшем сохранении трупа должны были произойти деформации.

Сейчас нефритовое тело императрицы было точь-в-точь таким же, каким я увидел его двенадцать дней назад. Если не считать зарубцевавшейся раны на животе, что было абсолютным чудом. Прежде я не верил в чудеса, а теперь поверил. Пусть мы сейчас не способны объяснить их, но настанет день, и мы сможем дать им научное объяснение.

29 октября

Нет записей, только указана дата.

30 октября

Нет записей, только указана дата.

31 октября

Нет записей, только указана дата.

1 ноября

Сегодня надо представить официальный отчет. Не знаю, что мне писать. Мой кабинет принадлежит правительству. Чинуши из нанкинского правительства не придают значения таким отчетам; хорошо, если его вообще прочитают. Никто из них этому не поверит. Все эти дни моей душой владеет особое настроение, когда я подхожу к нефритовому телу императрицы.

2 ноября

Сегодня умер мой способный помощник Ян Цзысу. Его смерть чрезвычайно удивительна и необычна: он сам себя удавил руками до смерти. Такой смерти я никогда прежде не видывал, поскольку при недостатке воздуха у людей слабеют руки. Вчера вечером он дежурил в кабинете, а сегодня утром, когда я вошел в подвал, где покоится нефритовое тело императрицы, я обнаружил его уже бездыханным. Полагаю, что смерть наступила после полуночи – от ноля часов до половины первого. У него вытаращены глаза, труп страшен до ужаса, словно он сам не понимал, почему умирает. Взгляд Ян Цзысу был направлен на покоящееся в стеклянном гробу нефритовое тело императрицы. Я посмотрел на его глаза, потом на спокойно спящую императрицу, и мою душу внезапно поразил страх.

3 ноября Сегодня вечером я решил дежурить в подвале сам…

На этой записи дневник обрывается. 3 ноября – последняя заполненная страница. У меня закружилась голова, когда я стал обдумывать только что прочитанное. Мне нечего было сказать. Текст Дуаньму Июня был странным, половина написана на литературном языке вэньянь, а половина – на разговорном языке байхуа. Вероятно, в те годы образованные люди говорили именно так, на смеси двух языков. Я закрыл дневник и, не решившись перечитывать, передал Е Сяо.

Е Сяо все внимательно прочитал, побледнел и размеренно произнес: