Вирус

Дмитрий согласно кивнул. Подчиняясь невидимому сигналу с пульта охраны, дверь открылась. В комнату неслышно просочились старые знакомые – резкие, долгоногие и тощие хакеры – Жора и Бейрут.

– Уснул, болезный, – прошептал Емельян. – Трудный день у пацана был: с отцом встречался. Гадко, должно быть, встречаться с отцом, которого не помнишь.

Стоя на пороге скромной спальни с двумя старыми стульями и небольшой кроватью у стены, он разглядывал посапывающего Славку. Тихонько прикрыв дверь, он повернулся к стоящему у окна Сивому. Рука непроизвольно потянулась к густой бороде, вросшей широкой лопатой в квадратный подбородок.

– Ты же вор! Че ты с ним сюсюкаешься, как нянька с лялькой? Смотреть тошно! – злобно прошипел Сивый и попытался продолжить. – Я в его возрасте…

– Ты в его возрасте, – без злобы, но достаточно резко перебил Емельян, – мелочь по карманам тырил да своих корешей под статью подставлял! Не прессуй пацана, урка! Хотя чую я, не по твоим гнилым зубам этот орешек.

– Ты, Емеля, лучше подумал бы, как нам камеры избежать, когда Седой узнает, что мы ныкнули пацана, – продолжал бурчать недовольный Сивый.

– Благодаря этой ляльке мы всегда сможем откупиться. И от Седого, и от кого угодно. Пятнадцать лимонов. Мы таких денег за всю жизнь в глаза не видели, а мальчишка не выходя из квартиры банки бомбит, как консервы вскрывает. Не суетись, Сивый, ты же вор, а вору страх неведом.

Минуту назад охающий, Емельян вдруг распрямил крепкие плечи, бросил пылающий внутренним огнем взгляд на сутулящегося товарища, и тот непроизвольно попятился к двери. Именно за этот взгляд окружающие боялись Емельяна в молодости, и именно он в последние дни все чаще пугал Сивого. А еще больше страшило его стремительное преображение старшего друга, произошедшее с того момента, как белобрысого Славку привезли с Площади Трех вокзалов. Слишком много необъяснимого стало происходить в старенькой квартире, и слишком быстро его друг отдалялся от него. Проводя все свое время в обществе малолетки, Емельян, казалось, и сам впадал в детство – все чаще в комнатах раздавался смех, все чаще Сивый слышал непонятные слова, смысл которых с трудом находил дорогу в его голове. Когда после очередного сеанса «медиативной коррекции теломеров» Сивый спросил Емельяна, что с ним происходит, тот улыбнулся и, кивая в сторону мальчишки, прошептал:

– Он лечит. От старости.

Тогда Сивый обиделся, думая, что Емельян смеется над ним. А сейчас? Отступающий к двери, он уперся глазами в маленькую деревянную рамку, прилипшую к выцветшим бумажным обоям. Помятая черно-белая фотография смотрела на него сквозь пыльное стекло сегодняшним лицом Емельяна. Сколько с тех пор прошло?

– Двадцать лет! – услышав резкий голос, Сивый вздрогнул.

Емельян, казалось, заглянул в его голову.

– Черт возьми, Емеля! И ты туда же? – испуганно заорал он, с трудом сдерживая нервную дрожь, сотрясающую тело. Он боялся. Боялся мальчишки, читающего его мысли, боялся старого друга и учителя, по необъяснимым причинам молодеющего на глазах, боялся Седого с его бойцами.

– Успокойся, Серега! Прорвемся! Ведь мы – одна семья, – произнес Емельян, и вдруг подозрительно прищурился и резко спросил. – Ты кому-то сообщил о Славке?

Холодный взгляд скользнул по лицу Сивого, отчего у того подкосились ноги, а по спине поползли здоровенные капли пота. Пятясь к двери, он в очередной раз перевел взгляд с лица Емельяна на его фотографию. Бегающие глазки наполнились ужасом.

– Не может быть! – испуганно прошептал он и, пошатываясь, побрел к выходу из комнаты. – Двадцать лет…

Хлопнув дверью, Сивый нервно мотнул головой и, приходя в себя, тяжело вздохнул. После чего достал из кармана свободных штанов старенький телефон и стал набирать необъяснимо длинный номер. Его трясущиеся руки выдавали страх, который еще заметнее отражался на бледном, покрытом крупной испариной лице. Горячая влага собиралась в тяжелые капли, катившиеся по дряблым щекам. Закончив тиранить непослушные кнопки, он с трудом справился с грудным кашлем и замер, прижимая трубку к уху. Громко дыша, он прислушался к нудному длинному гудению.

Десять секунд… двадцать… наконец в трубке раздался щелчок.

– Оставьте сообщение на голосовой почте! – промурлыкал нежный голосок, сменивший противное гудение.

– Это я, Сивый! Мальчишка находится… – запинаясь от волнения, трясущийся вор с трудом продиктовал адрес.

Смахнув заливающий глаза пот, он упал в стоящее перед ним кресло.

Телефонная трубка вновь ожила, но привычная «Мурка» в этот раз больше напоминала похоронный марш.

– …Ты зашухерила всю нашу малину, и за это пулю получа… – скрежет хрупкого аппарата, рассыпающегося под каблуком тяжелого ботинка, оборвал любимую песню хозяина.

– Да пошли вы все! – рыкнул Сивый, бросаясь к выходу.

В последний момент он вдруг остановился и вернулся в комнату; торопливо подошел к окну; слегка отодвинув тяжелую занавеску, выглянул на улицу.

– Уже прибыли?! Оперативно работают, сволочи! – удивленно прошептал он, резко отстраняясь от стекла.

Оборачиваясь на шум открывающейся двери, обнаружил на пороге белобрысого паренька.