Вирус

Юрий Николаевич протянул руку в направлении стола:

– Галина Соколова. Отличный следователь, очаровательная женщина, – взгляд его непозволительно долго задержался на бедрах девушки.

Сердце возмущенно загромыхало, едва не выскакивая из груди. Профессор задыхался. Воздух, отяжелев, застрял в глотке.

Юрий Николаевич, посматривая на него, слегка прищурился. «Хороша Маша, да не ваша», – говорили его глаза, и от этого взгляда Медведеву становилось не по себе, хотелось рвать и метать.

Вдох – выдох. Вдох – выдох.

«Похоже, генералу известно все и о моей работе, и о моих чувствах», – подумал он, безуспешно стараясь сохранять невозмутимый вид. С самой первой встречи в лаборатории его раздражал этот человек: самодовольный, хотя и неглупый; привыкший приказывать, но умеющий прислушиваться к мнению других; хитрый в помыслах и простодушный в словах. Как хамелеон, он мог в любой момент принять облик, наиболее подходящий текущим обстоятельствам.

Вдох – выдох… Медведев набрал в грудь побольше воздуха, заметил пристальный взгляд очаровательных зеленых глаз и… забыл выдохнуть. В горле пересохло, взгляд предательски метнулся к высокой груди. С трудом отрываясь от соблазнительных форм, профессор улыбнулся, приветственно двинул голову вперед, вытягивая шею, подмигнул смущенной девушке и тут же отвернулся. Ему не хотелось открыто демонстрировать окружающим свои чувства. Девушка осторожно прикрыла дверь, но в комнате еще долго стоял аромат знакомых духов.

– Какие выпуклости! – восторженно пробормотал Бейрут, мечтательно закатывая глаза.

Профессор вздрогнул, сжимая кулаки, но тут же успокоился, понимая, что молодой человек лишь озвучил его собственные мысли.

– Мы здесь решаем проблемы более высокие, нежели… – зарычал Юрий Николаевич, но его слова заглушило ржание Бейрута.

– Не поверю, что есть что-то более высокое!

Профессор раздраженно – по крайней мере, насколько мог изобразить – громыхнул кулаком по столу.

– У нас серьезные проблемы, ребята! Времени нет, информации нет, а желающих нас убить, как оказалось в последнее время, хоть отбавляй, – высказался он и коротко закончил: – Я понимаю, что у каждого из вас есть свои предположения, поэтому прошу высказываться всех. Кто и почему?

– Ребята из местного храма, уж и не знаю почему, но… – неохотно проговорил Дмитрий.

– Силовики! – подключился Жора, косясь на Юрия Николаевича. – И наши, и не наши.

– Невероятная вероятность, – нерешительно добавил Анатолий.

– Назовем это воздействием извне, – поправил его Дмитрий.

– Все? – поинтересовался Медведев.

– Привыкли все кому не лень полоскать спецслужбы и силовиков, – возмутился Юрий Николаевич. – Что бы вы без нас делали? Мы не враги!

Кряхтенье и покашливание со всех сторон заглушило последнее утверждение генерала.

– Слово в слово – батюшка Михаил. Вы как в одной школе учились, – улыбнулся Дмитрий и, замечая удивление во взглядах окружающих, рассказал о своем визите к монахам, о разговоре со старцем и смертельной ловушке, ожидавшей его на лестнице.

– … вот только ракета – не их рук дело, – закончил он.

Профессор отстраненно наблюдал за разговором. Спорят, улыбаются, как будто ничего не произошло, размышляют. Кто друг? Кто враг? Монахи, спецслужбы, бандиты – можно определить, можно воевать даже с пресловутыми зелеными человечками. Но как воевать с теорией вероятности? Сегодня – падение метеорита, завтра – землетрясение, цунами или другой катаклизм глобального масштаба, направленный против конкретных людей. Может, это все-таки совпадение, и никаких воздействий извне на бедных представителей хомо сапиенс не существует? Хотя проще, конечно, посчитать это совпадением, – он неожиданно улыбнулся – блаженно, как улыбаются только одному человеку – самому себе, перед глазами появилось и растаяло милое лицо. – Как поверить, что действия и мысли отдельных людей на Земле могут навредить кому-то на другом краю галактики? Или не на другом? Не зря же Потемкин упоминал о ветвящемся хронодендриде? Если прав Эверетт, и Вселенная похожа на древо времен, тогда «небратья» по разуму могут быть рядом, разделенные лишь эфемерной (точнее, n-мерной, а может, вероятностной) перегородкой».

– Постой, Дима! Ты хочешь сказать, что пока мы валялись на полу моей кухни, ты прыгнул на соседнюю ветку древа времен? Прогулялся к какому-то храму и, переполошив монахов, вернулся назад в то же мгновение, из которого исчез?

– Почти так, Дмитрий Степанович, – смущенно пробормотал Дмитрий. – Не спрашивайте меня, как я это сделал, но только прыгнул я прямо в храм в нашей реальности, на нашей ветке, а вернулся на место в тот момент, в котором опасность получить пулю в лоб миновала.

– А почему именно в этот храм? – не унимался профессор.

– Может, потому, что из него прибыл к нам последний стрелок. И, блин, меня там ждали, – прикрывая глаза, он втянул голову в плечи, как бы прислушиваясь к чему-то, замер и неуверенно произнес: – Нет, Юрий Николаевич, не безопасно здесь. Давайте разбегаться! Нехорошие предчувствия у меня.