Вирус

– Тренируешь чувство юмора, умник? – прошипел Дмитрий.

– Чувство юмора – не мышца, тренировать невозможно, – буркнул Тромб, не замечая раздражения Потемкина.

– Фигасе, он еще и острит! – не сдержался Дмитрий. – Что ты делаешь с моим телом?!

– Странные вы, люди. В чужое тело, как к себе домой, с руками и ногами, а в свое заглянуть – проблема, – проскальзывающая в голосе Тромба ирония по-настоящему удивила Потемкина.

– Ты это о чем?

– Зачем нужно было вмешиваться в работу организма постороннего человека? Богу было угодно, чтобы старик умер, а ты очертя голову бросился спасать чужую жизнь. Рискуя собой, мной, Цербером, – Тромб обиженно отвернулся.

Дмитрий мог поклясться, что боец отвернулся – он теперь видел мир в нескольких измерениях одновременно. «Он сказал, угодно Богу?! Или мне это послышалось? Нет, сказал! И ведь как сказал! Только верующего искусственного разума в мозгах мне не хватало», – ужаснулся он, хватаясь за голову.

– Цербер ушел, – прошептал Тромб тоскливо.

Он катастрофически быстро обретал человеческую чувствительность. Вспыльчивость подростка, обидчивость ребенка, гигантские запасы знаний – гремучая смесь, обращаться с которой человек учится не один десяток лет, и вот она попала в руки компьютерному разуму двух месяцев от роду. Что будет дальше?

Дмитрий насторожился, ощутив в голове чужое присутствие. Вернее, след чужого присутствия – его запах. Словно кто-то со стороны наблюдал за их с Тромбом разговором.

– Как ушел? – удивился он. – Захотел – пришел, захотел – ушел. У меня что, в голове коммунальная квартира?

– Неужели ты ничего не понял?

Дмитрий окончательно разозлился, стиснул балконные перила в ладонях.

– Поясни мне, бестолковому, что я должен был понять! – вспыхнул он.

– Оставь в покое перила, пока твоя фигурная лепка не привлекла внимание соседей!

Дмитрий отстраненно встряхнул руками, не обращая внимания на созданные им замысловатые переплетения металлической ленты.

Тромб хмыкнул:

– Там, в церкви, мы с Цербером кое-как вытолкнули твой вирус в сеть. Однако ты, сегодня, пытаясь спасти старика, чуть было не затащил взамен другого паразита – чужого. Я думал, что с исчезновением опасного симбионта исчезнут и наши проблемы, но не тут-то было. Вирус исчез, а проблемы остались. Ломая генетический код, он создал видоизмененные комбинации аминокислот. Выедая правильные пептидные цепочки и заменяя съеденные куски своим телом, он препятствовал нормальному функционированию организма. Жизненная программа должна была дать сбой, посылая органам неправильные команды. Информационного мусора становилось все больше, регенерационных возможностей организма – все меньше.

– Стоп, стоп, стоп! – прервал невидимого собеседника Дмитрий.

Тромб замолчал. Поток образов иссяк. Тексты статей, схемы и графики, стоящие перед глазами, исчезли, чтобы потом проявиться в подсознании. Эта, вторая плоскость общения, идущая параллельно с мысленным разговором, более информативная, но менее эмоциональная, обозначилась неожиданно, и мозг воспринял ее как нечто само собой разумеющееся; моментально адаптировался, стал мыслить и чувствовать многомерно, как будто всю жизнь только этим и занимался.

Было бы неправильным сказать, что мозг сейчас работал в двух плоскостях. Помимо общения с Тромбом, Дмитрий видел и слышал окружающий мир так, как его видят обыкновенные люди. Слушая пошлые куплеты в исполнении напевающего под холодными струями Анатолия, он ощущал биение его сердца, чувствовал его возбужденное дыхание.

«Обыкновенные люди», – тошнотворная мысль. Дмитрий скривился: как быстро он отделил себя от всего мира, мира обыкновенных людей.

– Не хочешь же ты сказать, что я без вируса стану… – попытался он прервать размышления бойца, но тот, испытывая все прелести переходного периода, больше не желал быть спокойным и терпеливым.

– Нет! – резко оборвал Тромб, все больше походя на человека, бесцеремонного и дерзкого. – Ты станешь совершенным и бессмертным. Если научишься обходиться без вируса. Странно, но он играл в твоем организме не только убийственную, но и корректирующую роль. Перераспределял энергию, которой, как только он исчез, стало чересчур много. Ты не справляешься.

– Тебе не угодишь, – хмыкнул Дмитрий. – И с вирусом плохо, и без него нехорошо.

Тромб не обратил внимания на иронию:

– Как только вирус исчез, стали развиваться новые органы, оперирующие энергией неопределенной природы и бесконечной величины. Нужно срочно выяснить, откуда берется эта энергия и для чего она предназначена?

– Так это благодаря вашим с Цербером стараниям я чувствую себя закипающим чайником? – Дмитрий опустил глаза к изуродованным перилам.