Вирус бессмертия

– А что, премию за это дадут? – усмехнулась Полина, нервно поправляя косынку. – Ну, я придумала…

– Мне бы хотелось узнать, что вас навело на эту мысль.

– Ну… Были такие люди в древности, назывались шумирами, кажется, – без особой охоты пояснила она. – Это они писали такими закорючками. Ну, я и подумала, что надо пробуждать в трудящихся тягу к познанию истории.

– О! – улыбнулся Богдан, хотя сердце у него сжалось еще сильнее. – Именно такая идея нам и была нужна. Надо выпустить серию узоров! Древнеегипетское письмо, древнееврейское, древнеперсидское… Великолепно! А откуда вы взяли сами знаки?

– Мы, знаете, застилаем пол бумагами, чтоб не заляпать, – ответила Полина, краснея. – Газеты используем, листы из журналов. Вот мне и попался лист, где про этих шумиров было написано и были нарисованы знаки из ихнего письма.

«Вряд ли она сама придумала это вранье, – подумал Богдан. – Кто-то научил ее, как именно говорить».

– А, понятно, – улыбнулся он. – Спасибо. Буду ходатайствовать в наркомате о вашем награждении.

Он кивнул и вышел за дверь. Отдышался.

«А может, она не врет? – мелькнула пугающая мысль. – Может, и правда кто-то из ученых нашел таблицу, оставленную нами на месте привала, опубликовал ее в журнале, а художница срисовала? Великий Шамаш! Ведь вполне может быть так».

Он направился к лестнице и уже начал спускаться, когда услышал позади торопливую поступь ног.

– Товарищ Громов! – донеслось до него.

Богдан выглянул в коридор и увидел спешащую к нему Лидочку.

– Давайте пройдем на лестницу, – предложила она. – Не надо, чтобы Полина нас видела.

– Я слушаю.

– Вас зовут Богданом?

– Да, – ответил он, чувствуя, как екнуло сердце.

– Этот узор нарисовала Зульфия Ибрагимовна Шамхатова, наша бывшая главная художница.

Богдан на мгновение прикрыл глаза, но тут же взял себя в руки.

– Продолжайте.

– Узор очень хорошо лег на новый способ печати, демонстрируя все его достоинства – тонкий штрих…

– Я понимаю, – перебил ее Богдан.

– В общем, Полина донесла на Зульфию. Сказала, что та продает заводскую краску на рынке. Хотя чтобы Зульфия Ибрагимовна стояла на рынке – это смешно. Она целыми днями работала. Иногда в выходные приходила. Она такая талантливая. А пела на вечерах как! Сама Ирма Яунзен так не споет! Так вот, – вздохнула работница. – Ее забрали несколько дней назад, кажется, двадцать шестого числа. Мы с Зульфией Ибрагимовной были очень дружны, жили в одной комнате в общежитии. Знаете, все девушки с парнями, а она была нелюдимкой, у нее, кроме меня, друзей не было. Хотя вообще-то она немного старше меня. Или вы знаете? Однажды она мне сказала, что когда-нибудь ее обязательно спросит человек по имени Богдан. И если это произойдет, она просила меня рассказать, как ее найти. Но ее забрали. Больше мне сказать нечего.

«Расстрельная статья», – опустошенно подумал Богдан.

– Огромное тебе спасибо, Лидочка, – сказал он, уже спускаясь по лестнице, а потом добавил по-шумерски: – Пусть твои козы родят тройнями, а овцы двойнями.

– Что? – не поняла она.

Богдан не ответил – он слишком спешил.

Выходя через турникет проходной, он увидел, как высокий блондин на улице тянет за рукав невысокого человечка в теплом восточном халате.

– Шпиёна поймали, – сказала охранница, проследив направление его взгляда. – Бомбу, гад, приволок. Шныряют прям по городу среди бела дня! У вас в наркомате, чай, поспокойнее.

– Охрана у нас хорошая, – буркнул Богдан.

Выйдя на улицу, он направился прямиком к остановке трамвая, но энкавэдэшник, бесцеремонно волокущий жертву, мелькал у него в голове.

«Нет! – подумал Богдан. – Всех не спасешь. Ты давно не царь, а это не твой подданный. Ты не клялся его опекать».

Он остановился у края мостовой, но трамвая все не было, а мороз крепчал.

«Ладно, – решил он. – Пройдусь за ними по путям».

Но только Богдан ступил на тротуар, как случилось невероятное – энкавэдэшник подлетел в воздух и шарахнулся головой о столб. А маленький человечек, поправив халат, спокойно пошел своей дорогой. Однако, несмотря на расстояние, Богдан его узнал.

– Ли! – шепнул он, не веря глазам.

Отпустив китайца подальше, он осторожно направился за ним.

«Так вот кто похитил реципиента! – думал он на ходу. – Вот кто оставил отравленную стрелу у штаба Дроздова! Великий Шамаш помогает мне. Сегодня я получу и его Знак, и свою Шамхат. О, если я добуду свежий Знак Шамаша, то не оставлю от Лубянки камня на камне! Я напомню этим ошалевшим от безнаказанности людям, как в огражденном Уруке казнили предателей».

Кроме того, Богдан не собирался оставлять китайцу тибетскую рукопись, которую тот похитил. В ней было много важнейшей информации – лишь малую часть Богдан успел переписать в тетрадку. Хорошо хоть понял, как искать места Силы.

«Проклятый Дроздов! – с нарастающей злобой подумал он. – Не найди он тогда меня под Тверью, я бы успел закончить выкладывать Знак Шамаша на месте Силы. Тогда можно было бы выжать из старой фигуры вдвое больше энергии, чем есть у меня теперь».