Вирус бессмертия

Когда Гранцер приехал домой позже обычного, Джин, его жена, вопросов не задавала. Она слишком хорошо знала мужа после восьми лет бездетного замужества и благоразумно ограничилась молчаливым приветствием, предложив ему горячую пищу и дневную почту. Гранцер бегло перебирал счета, рекламные проспекты и обнаружил письмо без почтового штемпеля, которое он сунул в задний карман брюк, чтобы прочитать в уединении, и закончил еду, не проронив ни слова.

После еды Джин предложила сходить в кино, и он согласился, потому что питал страсть к фильмам с насилием и убийствами. Но сначала заперся в ванной комнате и распечатал письмо, в загадочном заголовке которого стояло: «Общество объединенных действий», а обратным адресом служил номер почтового ящика. Письмо гласило:

«Уважаемый мистер Гранцер!

Вашу фамилию нам предложил общий знакомый. Наша организация выполняет необычную миссию, которая не может быть объяснена в данном письме, но которую Вы, несомненно, найдете чрезвычайно интересной. Мы были бы благодарны Вам за конфиденциальную беседу в самое раннее, удобное для Вас время. Если я не получу от Вас отрицательного ответа в последующие несколько дней, то позвольте мне позвонить Вам на работу».

Письмо было подписано: «Карл Такер, секретарь». В самом конце страницы тонким шрифтом была пропечатана строчка: «Общественная организация, не ставящая своей целью получение каких-либо доходов».

Первой его реакцией было принять оградительные меры: он начал подозревать, что кто-то окольными путями пытался залезть в его бумажник. Затем им овладело любопытство, он пошел в спальню и взял телефонный справочник, но организации под таким названием не нашел. «О'кей, мистер Такер, — подумал он, испытывая противоречивые чувства, — я буду кусаться».

В последующие три дня никто не звонил, и любопытство его возрастало. Однако к пятнице в лихорадке конторских дел он забыл о письме. Хозяин собрал собрание с отделом кондитерской продукции. Гранцер сел за стол напротив Уитмэна Хейса, приготовившись критиковать его высказывания. Ему это почти удалось один раз, но Экхардт, глава отдела кондитерской продукции, поддержал Хейса. Экхардт работал в компании только год, но, очевидно, уже решил, на чью сторону встать. Гранцер пристально его разглядывал, резервируя в камере ненависти своего мозга место для Экхардта.

В три часа позвонил Карл Такер.

— Мистер Гранцер? — спросил он приветливым, даже веселым голосом. — Я не получил ответа и полагаю, вы не возражаете против моего звонка. Не могли бы мы с вами где-нибудь встретиться?

— Видите ли, мистер Такер, если бы вы дали мне представление…

— Мы, мистер Гранцер, не благотворительная организация, — звонко прокудахтал Такер, — если у вас вдруг создалось такое впечатление. Ничего мы и не продаем. Мы более или менее общество добровольных услуг, количество членов которого перевалило за тысячу.

— По правде говоря, — Гранцер нахмурился, — я никогда не слышал о вас.

— Конечно, не слышали, и это одно из наших преимуществ. Думаю, вы все поймете, как только я расскажу вам о нашей организации. Я могу быть в вашем кабинете через пятнадцать минут, если вы не намерены перенести встречу на другой день.

Гранцер посмотрел на календарь.

— О'кей, мистер Такер. Сейчас как раз самое подходящее время.

— Прекрасно. Я иду.

Такер был точен. Когда он вошел в кабинет, Гранцер с тревогой посмотрел на бросающийся в глаза толстый портфель, который Такер держал в правой руке, но почувствовал себя лучше, как только этот цветущий мужчина, лет шестидесяти, с приятными некрупными чертами лица начал говорить:

— Спасибо, мистер Гранцер, что уделили мне время. И поверьте, я пришел не для того, чтобы продавать вам страховку или лезвия для бритв. Не смог, даже если б попытался; по профессии я маклер, но теперь нахожусь почти на пенсии. Однако предмет, который я хочу обсудить вместе с вами, имеет довольно… личный характер, поэтому я должен буду просить вас об одолжении в одном деле. Разрешите мне закрыть дверь?

— Пожалуйста, — проговорил заинтригованный Гранцер.

Такер закрыл дверь, придвинул свой стул ближе и начал:

— А дело это следующее. Все, что я скажу, должно оставаться в строжайшей тайне. Если вы выдадите эту тайну, если предадите гласности наше общество каким бы то ни было образом, последствия могут быть самые неприятные. Вас это устраивает?

Нахмурившись, Гранцер утвердительно кивнул головой.

— Прекрасно! — Посетитель с щелчком открыл портфель и вынул скрепленную скобками рукопись. — Общество подготовило вот этот небольшой документик, излагающий нашу философию, но я не собираюсь надоедать вам ее пересказом. Ограничусь только сущностью. Возможно, вы совсем не согласитесь с нашим главным принципом, и я хотел бы знать это сразу же.

— Что вы подразумеваете под главным принципом?