Вирус Бога

Мир менялся, менялся стремительно. Несмотря на настоятельные просьбы Олега «не играться со снами», большая часть участников экспедиции погрузилась в эти игры с головой. Некоторые даже забывали выходить из кают поесть. Олег пытался их будить, мешать им, хотя бы днем. Поначалу это удавалось, но чем дальше, тем глубже был транс, и ушедшие в него не реагировали уже даже на боль.

– Да чего ты боишься? Попробуй, это так классно, – уговаривала его Вика.

– И что же в этом такого классного? К­акой-то гриппозный сон!

– Это потому, что ты не фокусируешься, сидишь в этом калейдоскопе, а ты зацепись, попробуй ухватиться за самое яркое впечатление – и все изменится. Вадим вот вчера такое показал, я тебя тоже научу, ты только попробуй.

– Показал? Я его, как минимум, уже два дня не видел.

– Ой, блин! – спохватилась Вика.

– Что? Давай уже договаривай.

– Мы боялись с тобой, ну, то есть, с вами, военными, этим делиться.

– Со мной, значит, боялись делиться. И ты тоже? И интересно, чем?

– Понимаешь, мы там можем общаться, друг с другом и с теми, чьи переживания смотрим. Мы боялись рассказать, кто знает, какие у вас приказы и протоколы на этот счет?

– Так значит, все вот это, – Олег выразительно оглядел каюту Вики и развороченную после бурной ночи постель, на которой они сидели. – Это, значит, не страшно и нормально? А поделиться со мной тем, что у вас происходит, страшно?

– А вдруг у вас тут есть какие уколы, патроны, снаряды, я не знаю, как это там у вас называется, которыми вы нас в кому отправите. Мы боялись. Тем более, ты же просил не исследовать эту тему.

– Просил, да. Но вам, я вижу, пофиг мои просьбы. Даже тебе!

– Ну, оно само так получилось…

– Вот так всегда!

– Ну, ты не поймёшь, пока не попробуешь…

– Вот я могу не пробовать смотреть этот бред, а вы, значит, не смогли?

– Ага, так вот вышло, – Вика вздохнула и исподлобья посмотрела на Олега, – ты прости, если что, мы, правда, не хотели. Но это настолько круто, что выше наших сил.

– Будешь стрелять, да? – спросила она Олега, кротко глядя на него.

– Ты, что совсем больная?

– Но ведь у вас есть, чем?

– Есть, конечно.

– А давай мы это вот за борт выкинем, чтобы и не было?

– Знаешь, – Олег тяжело вздохнул, – с тобой вот бывает иногда нелегко, даже очень. То, что мы здесь с тобой … – он замялся, подбирая слово, – встречаемся, ­вообще-то, не секрет. Если я сейчас приду к своим парням, возьму снаряжение и выкину его за борт, есть шанс, что сам полечу следом за ним. А вас они найдут, как утихомирить, и без спецсредств.

Вика слушала Олега с легкой улыбкой, внимательно наблюдая, как он эмоционально машет руками, вздыхает, переживает все, что говорит.

– Слушай, забей. Не хочешь – и не надо. Поверь, для тебя и твоих людей опасности нет. Вода, которую мы везем, никакой угрозы не представляет, поэтому телепортаций инопланетного спецназа не ожидай, никто нам мешать не будет.

– Это тебе они, – Олег кивнул ­куда-то вверх, – рассказали?

– И да, и нет. Мы можем общаться с конкретными людьми, причем сейчас уже не только с зараженными, но глобальные вопросы решаются совсем по-другому.

– И как же?

– Тут слова не помогут. Если я скажу, что некой ноосферой, ты ведь не поверишь, решишь, что это инопланетный разум, поработивший Вселенную. Правда?

– Правда, – грустно согласился Олег.

– Вот, а так и есть. Там два уровня взаимодействия: есть локальный – с конкретным человеком или группой людей, ну, как в чате, тут все просто, а есть глобальный, и тут общения, как такового, нет, есть запрос – и есть ответ на него, он приходит к тебе, так сказать, без обратного адреса. Просто приходит. Такие дела, – Вика пожала плечами.

– Москва сегодня на связь не вышла, – вдруг сказал Олег.

– Как так?

– А вот так. Мало того, там вообще тишина.

– Там – это где?

– В эфире, – Олег усмехнулся, – есть определенная фоновая активность, есть станции, передающие различные сводки, некая жизнь, которую порождает в эфире работа огромного механизма, что называется армией. А там тишина сейчас. Только то, что работает на автомате, и все. Сегодня ночью мы прошли Босфор. Там было пусто, мы заправились сами – просто пришли на заправку в порту и залили топливо.

– Как так пусто, что, людей совсем нет?

– Л­юдей-то? Людей там полно, но не работает никто. Нет патрулей, нет работников на заправке, нет работников в порту, никто не отвечает по радио. А люди? Гуляют, смеются, сидят с закрытыми глазами на траве и на лавочках. А, вот еще! Военные и менты их местные в кучки такие аккуратные сложены, спят на земле, свернувшись клубочками. Мы как увидели, так и офигели, заправились по-быстрому и свалили оттуда.

– Так, а почему ты не рассказал?

– Кому? Вика, кому я должен это рассказать?! – Олег повысил голос. – Вы же в этом своем трансе! Ты когда ела последний раз, помнишь? А коллег своих ты когда живьем видела?

– Ой! – Вика поднесла ладонь к губам. – Точно!

– Страшно вам, да? А нам, знаешь, тоже!

– Вам?

– Да, родная, всем, кто не в трансе. Вы думаете, мы слепые, что ли? А ты знаешь, что моим вот парням вообще ничего особенного не снится, капитану, почти всем матросам?

– И что?