Вирус Кагуя: креатор

Окончательно потеряв самообладание, мужчина пришел к ГИСУС с просьбой перепрофилироваться. Он хотел забыть о Брук. Стереть из памяти все, вплоть до окончания Академии.

– Я не могу этого сделать, – заявил ГИСУС.

– Почему? – удивился Дамиан.

– Почти все военачальники подверглись перепрофилированию. Мне нужны люди с опытом ведения военных действий, знающие специфику выживания в дикой природе, – объяснили руководителю.

– Опыт по выживанию есть у любого патрульного, а военные действия прекрасно помнит Бредли, – спорил Дамиан.

– Вы полагаете, я выбрал вас для тестирования техники, повинуясь нейронно- необоснованной прихоти, которой часто страдают люди? Собрав информацию с рецепторов, я изучил всех участников боевых действий. Операции, придуманные, организованные и реализованные вами или под вашим началом, были самыми результативными. Если бы вы не присоединились к сопротивлению, меня бы до сих пор не активировали. Именно ваше вмешательство стало решающим. Я видел, на что вы способны, и убедился, что более подходящей кандидатуры на место помощника разработчиков среди мужчин нет.

Дамиан стоял и собирался с мыслями. Ему нужны были веские аргументы для того, чтобы уговорить ГИСУС.

– Понимаю, вам сейчас нелегко, но это пройдет. Возможно, свидание с Микаэлем поможет лучше справиться со стрессом, – предположил искусственный интеллект.

Дамиан закончил разговор с твердым желанием к нему вернуться. Ему нужно было время, чтобы найти аргументы, поэтому пришлось отсрочить спор и согласиться на свидание с Микаэлем.

Теперь, сидя на лавочке и с волнением в сердце ожидая новой встречи с детьми, Дамиан понимал, что ГИСУС ничего не делает просто так. Он точно знал, что, как только убитый горем мужчина увидит детей Брук, желание жить вернется.

Дамиан взглянул на часы.

«Еще десять минут. Целая вечность» – со вздохом подумал он и продолжил вспоминать.

На первую встречу мужчина шел нехотя. Он просто хотел угодить ГИСУС, не более того. Мысль о том, что он увидит улыбку и глаза воспитанника, болью обжигали сердце. Ведь в моменты радости Микаэль больше всего напоминал мать.

Уставший и совершенно опустошенный, сидел он в этом холле и ждал, когда детей выведут на прогулку. Прозвучал звонок и, встав, Дамиан пошел к двери. Там, под голубоватым куполом, находилась большая детская площадка. Когда мужчина шагнул под покров из прозрачного полимера, по ушам ударил шум и свет. Стало неприятно. Морщась и затыкая уши, Дамиан подошел к самой далекой скамейке и сел. Отбывая отведенное для него время, он даже не пытался увидеть воспитанника. Постепенно глаза и уши привыкли. Детские голоса и смех больше не доставляли неудобств. Однако и особой радости Дамиан не почувствовал.

В какой-то момент он почувствовал на себе взгляд. Рефлекторно ответив на него, мужчина увидел Микаэля. Тот был бледным и с синяками под глазами. Мужчине пришло в голову, что мальчик заболел. Внутри зародилось беспокойство. Он встал и пошел на противоположный конец площадки, где сидел мальчик.

– Привет, – сказал Дамиан.

– Паршиво выглядишь. – грубо ответил Мика.

– Ты тоже, – колко заметил гость.

– Зачем пришел?

– Просто хотел увидеть тебя, – соврал мужчина.

– Хотел бы увидеть, пришел бы раньше, – ответил Микаэль.

– Раньше не мог, – снова наврал Дамиан.

– Не ври. Мы никогда не были тебе нужны. Ты разлюбил маму еще раньше, чем она умерла. Никогда не любил Еву и плохо относился к Даниилу. Ты не приходил потому, что тебе плевать на нас, – горестно ответил парень и, встав, пошел в спальный корпус.

Дамиан шел к выходу и проклинал ГИСУС. Он винил руководителя за то, что, из желания помочь, сделал Дамиану еще хуже.

Вдруг за спиной раздался крик Брук. Она плакала и звала на помощь. Дамиан обернулся и посмотрел в сторону шума. Словно во сне он наблюдал, как высокий худощавый Микаэль бежит от подъезда спального корпуса к качелям. Там, на земле, лежала и, плача, обнимала кровоточущую коленку маленькая Брук. Старший брат поднял девочку на руки, утешая, понес к лавочке.

Выбежала медработница с медицинским контейнером. Она приблизилась к Еве и попыталась облучить раненую ногу. Ева начала кричать и отстраняться. После войны она боялась женщин.

– Я сам, сам! – ругался на работницу Микаэль.

Та упрямилась и не отдавала контейнер.

– Уберите от нее руки! – заорал на женщину Микаэль и вырвал чемоданчик.

Крик привлек всеобщее внимание. Дети перестали играть, молча наблюдали за конфликтом.

– Ты здесь на птичьих правах, – начала ругаться медсестра, – Я доложу обо всем ГИСУС и тебя, наконец, вышвырнут отсюда!

– Не смейте кричать на моего брата! – забыв о коленке, начала верещать Ева.

– Верни мне оборудование, Микаэль, – продолжала ругаться женщина.

Мальчик не слушал женщину, достав нужный инструмент из контейнера, он начал обрабатывать Еве ранку.

– Не обращай на них внимание, – приговаривал он.

Ева не слушалась и продолжала орать на женщину. Во двор выбежала еще одна женщина.

– Уйдите все, она не доверяет женщинам! – начал сопротивляться Микаэль.