Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать

Начать с того, что ученые проверяли жизнеспособность вируса, заражая им клеточные культуры. То есть буквально капали вирусный раствор в питательную среду, в которой клетки растут. Это идеальная ситуация: в реальности так просто вирусу к чувствительным клеткам не попасть. Редко кто облизывает поручни метро и кнопки лифта, на которые только что чихнул заболевший, — по крайней мере, если он старше трех лет. Обычно вирус сначала перекочевывает с поручня на палец, потом с пальца на яблоко или бутерброд и только с них уже попадает в рот (например, можно поковыряться грязными пальцами в зубах, но я уверена, что вы так не делаете). Дорога к носу короче — достаточно не пользоваться салфетками или носовым платком. Как вариант, SARS-CoV-2 может попасть не в рот или нос, а в глаз: как показали недавние работы, на клетках конъюнктивы, прозрачной ткани, которая его покрывает, есть рецепторы ACE2, так что теоретически вирус может проникнуть в организм и таким путем[36]. При каждом переезде его концентрация падает, и даже если изначально на поручне было много вирусных частиц, в рот или глаз в итоге попадет куда меньше. И неизвестно, достаточно ли этого «меньше» для эффективного заражения, ведь у нас, в отличие от клеточных культур, есть иммунная система, которая может нейтрализовать вирус, не допустив развития болезни. Кроме того, в реальных условиях содержащие вирус капельки слюны или мокроты высыхают куда быстрее, чем у ученых в лаборатории, хотя бы потому, что обычно они меньше по размеру, чем стандартные капли из пипетки. Плюс в реальной жизни кто-нибудь постоянно размазывает их, касаясь руками. А если поверхность, на которую попали капли, находится под открытым небом, то ветер и солнце дополнительно ускоряют процесс высыхания.

Но это не все. Узнать предельные цифры концентраций, после которых вирус окончательно теряет активность, конечно, полезно. В практических целях, однако, нас куда больше интересует динамика убывания активности. А она, как показывают данные других исследований, экспоненциальна. За время эпидемии с понятием экспоненты познакомились даже те, кто прогулял все уроки математики в школе, и теперь просвещенные граждане знают, что эта функция сначала изменяется медленно, а потом вдруг начинает стремительно прирастать (или убывать). На самом деле это внешнее впечатление, и относительная скорость роста величин, изменяющихся по экспоненциальному закону, не меняется — но в данном случае на суть дела это не влияет.

Одна из работ, в которой в очередной раз было продемонстрировано, что вирусная активность убывает по экспоненте, касалась конкретно SARS-CoV-2[37]. Ее авторы делали примерно то же самое, что описано выше, только не капали вирусный раствор на поверхности, а распыляли из небулайзера. Таким образом ученые пытались воссоздать реальные условия, когда вылетевшие изо рта маленькие (меньше пяти микрометров в диаметре) капельки не оседают, а парят в воздухе, постепенно высыхая. На приведенных в статье графиках отлично видно, что уже через несколько часов на большинстве поверхностей остается очень мало вируса. Время полужизни патогена — то есть время, за которое его детектируемое количество сокращается вдвое, — для стали составило 5,6 часа, для пластика — 6,8. Дальнейшая динамика до полного исчезновения не так уж важна: скорее всего, эффективной для заражения концентрации нет уже через пару часов. Я пишу «скорее всего» потому, что, как уже упоминалось выше, мы не знаем, как точно пересчитать концентрации вируса, необходимые для заражения клеток в культуре, на концентрации, требуемые для реального заражения. Кроме того, исследователи распыляли раствор с очень высокой начальной концентрацией вирусных частиц — в слюне и мокроте реальных больных их гораздо меньше. А значит, через то же время и на поверхности останется совсем мало патогена.

Еще один интересный момент: время, через которое вирус еще определялся в каких-то значимых количествах, в двух статьях, которые мы обсудили выше, существенно отличалось для одних и тех же поверхностей. SARS-CoV-2 заметно дольше детектировался в той работе, где ученые не распыляли, а капали вирус. Вероятно, расхождения как раз связаны с размером попадающих на поверхность капель: маленькие капельки высыхают значительно быстрее, поэтому вирус инактивируется раньше. Но в любом случае такие различия, полученные в лабораторных условиях, заставляют предполагать, что в реальной жизни картина будет еще какой-нибудь третьей.