Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать

Все эти данные указывают, что теоретически тяжелое течение заболевания можно предотвратить, превентивно снабдив организм заразившегося интерферонами (но не абы какими, а определенных типов). Это предположение подтверждают опыты in vitro, в ходе которых ученые заражали клетки легкого коронавирусом. До того как добавить вирус, исследователи капали в часть чашек Петри интерферон I — и в этих чашках вирус размножался до 10 000 раз медленнее, чем в контрольных[134]. Это не первый намек, что для предотвращения перехода в тяжелую фазу вмешиваться в процесс необходимо на ранних этапах болезни. В первую неделю заболевания патологическая цепь реакций, провоцирующая раскардаш в работе иммунной системы, еще не начала раскручиваться, зато вирус активно размножается и применяет свои мерзкие трюки, ведущие к такому сценарию (ну и кроме того, собственно увеличение количества вирусных частиц — красная тряпка для иммунитета и сигнал запуска масштабной реакции воспаления). Проблема в том, что у любого лекарства есть нежелательные побочные эффекты, и просто так давать их пациентам, которые чувствуют себя хорошо и, вполне вероятно, вообще поправятся через несколько дней, не очень правильно. Впрочем, конкретно в случае интерферонов проводятся клинические испытания ингаляционной формы бета-интерферона для терапии пациентов с COVID-19[135].

В общей сложности примерно 20 % от всех выявленных инфицированных может потребоваться врачебная помощь в стационаре из-за тяжелых симптомов. Около 6 % из них в итоге окажутся в палате интенсивной терапии — а это, с заметной долей вероятности, означает искусственную вентиляцию легких. В данном случае шансы умереть составляют около 60 %[136] (впрочем, доля выживших растет с каждым месяцем по мере того, как врачи и ученые нащупывают более эффективные протоколы ведения тяжелых больных; мы подробнее поговорим о них в следующих главах).

Долгосрочные последствия

У выживших после реанимации, вероятнее всего, останутся долгосрочные последствия. Поврежденные собственными иммунными клетками ткани легкого, как и положено поврежденным тканям, рубцуются, то есть заменяются на соединительную ткань. В отличие от сложноустроенных альвеол, это просто тканевые наросты — шрамы, и к газообмену они не способны. Если в ходе вышедшей из-под контроля реакции воспаления иммунитет расправился со значительной частью легких, после выздоровления пациенты будут хронически недополучать кислород, многим из них до конца жизни придется пользоваться кислородными аппаратами. Длительное пребывание на ИВЛ также не добавляет здоровья. Механическое снабжение кислородом намного грубее естественного дыхания: чтобы прокачать газ через организм, аппарат ИВЛ вдувает его в легкие под большим давлением. Итог — нефизиологичное растяжение и опять же образование рубцов (хотя при ОРДС обычно используют ИВЛ с низким дыхательным потоком, который не так сильно повреждает легкие).

У части пациентов, перенесших COVID-19, в результате воспалительных процессов и микротромбозов повреждаются не только легкие, но и другие органы, например сердце или почки. В хорошем медицинском журнале JAMA вышла статья[137], авторы которой показали, что у 78 %(!) переболевших обнаруживаются воспалительные процессы в миокарде — сердечной мышце. Впрочем, к методике работы есть вопросы: авторы сравнивали перенесших COVID-19 со здоровыми людьми или с хронически больными, а это заведомо некорректная группа сравнения. Поствирусный синдром имеет место и после других серьезных вирусных инфекций, поэтому сопоставлять последствия у ковид-пациентов нужно как раз с такими людьми — вполне вероятно, что обнаруженные изменения миокарда типичны для вирусных заболеваний вообще, а не только для COVID-19. Так что имеет смысл дождаться других исследований на эту тему. Кроме того, пока не ясно, влечет ли появление таких воспалительных очагов физиологические последствия или же является обычной частью процесса реабилитации.

Еще одно напоминание о перенесенной коронавирусной инфекции — повышенная свертываемость крови, которая может сохраняться много недель. Густая кровь увеличивает риски всевозможных сердечно-сосудистых проблем — от тромбоза глубоких вен до инфарктов или легочной эмболии, поэтому многие современные рекомендации предписывают пациентам, особенно из групп риска, принимать антикоагулянты в течение нескольких месяцев после острой фазы COVID-19 (но прописывать любые препараты может только врач!)[138].