Вирус лжи

— Именно. — Бережной поднялся и отошел к окну. — Любой может оказаться из этих. Кто угодно, понимаешь?

— Я — точно не из них, Андрей Михайлович, не знаю, как доказать вам это, — но я не один из них. И за майора Васильева тоже ручаюсь.

— Вот и ладно. Что ж, Денис Петрович, давай работать, покой нам только снится, а часики тикают.

Реутов кивнул и вышел из кабинета полковника. Ему было о чем подумать. И то, что его друг и бессменный напарник Витек сейчас не с ним, очень мешает — вдвоем они действовали намного эффективнее, и мысли у Витька всегда были дельными. Особенно если выпьет пива, тут полковник угодил прямо в точку.

— И все-то он знает. — Реутов хмыкнул. — Всегда все обо всех знает, старый лис.

Реутов покачал головой — как Бережному при его занятости удается быть в курсе всех дел сотрудников, он понять не мог. Надо будет узнать у него. Но сейчас необходимо вернуться в офис к Щелканову и опросить тамошнюю публику.

И нужно позвонить напарнику, хватит ему прохлаждаться. Тем более что дело приняло совсем уж катастрофический поворот.

«Секты нам еще не хватало! — Реутов выудил из внутреннего кармана свой телефон. — Как будто обычных преступников мало, так нате вам — недобитки какой-то секты, которую давно уже похоронили!»

— Привет, Витек, как отпуск?

— Издеваешься? — Виктор явно был не в настроении. — Я дома, занимаюсь хозяйством. Раиса на работе, дети в школе, а раз я дома — все на мне. Это каторга, а не отпуск!

— Тогда снимай фартук и мчись на работу. Бережной согласился на твое участие в деле.

— Правда, что ли? — Виктор чем-то зашуршал на своем конце провода. — Уже бегу. Что нужно будет делать?

— В кабинете гора папок со старым делом, прислали из архива. А в сейфе мои папки по текущему делу. Изучи как можно скорее и нарой мне что-нибудь, пока я не взбесился и сам себя не искусал!

— Ша, напарник, тихо. Пиво есть?

— Полный холодильник.

— Тогда считай, что дело в шляпе. — Виктор засмеялся. — Если там есть что-то, что можно откопать, я это откопаю.

Реутов довольно хохотнул и спрятал телефон в карман. В том, что Виктор нароет что-нибудь интересное, если только оно есть, он был уверен, Васильев отлично умел связывать разрозненные и на первый взгляд никак не связанные между собой факты и улики, и его цепкий ум сейчас очень пригодится в работе над этим делом.

Но теперь нужно ехать в офис Щелканова и трясти девиц и Кротова.

Реутов уже продумал, как будет строить допрос. И кандидатура Кротова казалась ему наиболее приемлемой на роль подозреваемого — Реутов привык доверять своему чутью, и Кротов не понравился ему сразу, с первого взгляда, а такое случалось с ним редко. То, что парень что-то скрывает, стало ясно еще на стадии проверки его резюме, но Бережной прав, тут надо действовать осторожно, и будет лучше, если никто в офисе не узнает о том, что версию о попытке самоубийства Маши они уже отмели как нежизнеспособную. Пусть думают, что полиция на это купилась — иногда в глазах подозреваемого выгодно выглядеть глупее, чем есть на самом деле, когда люди видят перед собой дурака, они расслабляются и перестают следить за мимикой и словами.

Роль тупого солдафона всегда удавалась Реутову с блеском, и сейчас он собирался продемонстрировать свои актерские способности Сергею Кротову. С девчонками он сыграет совсем другую игру. Реутов ухмыльнулся — он отлично знал, как действует на женщин. К тому же именно из-за его внешности женщины не видели в нем опасности и часто откровенничали с ним о чужих делах, желая произвести впечатление. Это очень помогало в работе, хотя иногда мешало в жизни. И если бы его жена хоть в небольшой степени понимала, что такое ревность, Реутов рисковал бы своим семейным счастьем. Но его Соня настолько далека от обычных социальных связей, что и обычные реакции для нее невозможны.

Реутов на ходу набрал номер Щелканова.

— Ген, твои сотрудники еще на местах?

— Да, мы ж до шести, а что?

— Я сейчас подъеду и опрошу их. — Реутов открыл кабинет и собрал необходимые бумаги в папку. — Версия такая: мы верим в попытку суицида Маши, без подробностей, и я просто опрашиваю всех, кто с ней контактировал.

— Хорошо, приезжай, сядешь в кабинете Анны Валентиновны, он небольшой, но тебе хватит.

— Да мне любой конуры хватит.

Реутову не терпелось начать потрошить Сергея Кротова, но он боялся себе сознаться, что толстяк — его единственная ниточка.

Если, конечно, можно сравнить бегемотоподобного мужика с ниточкой.

* * *

Маша открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Хотелось пить, тошнило, тело сотрясала дрожь, но хуже всего, что она не узнавала места. Она помнила, что заснула в квартире Олега, заснула посреди белого дня, внезапно. А теперь к ее руке подсоединена трубка, тянущаяся к стойке с капельницей. Ужас заставил Машу сесть. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами, желудок сдавил спазм, и запищал какой-то прибор, но Маше было не до этого.

То, что она оказалась в этой тесной комнатке, могло означать только одно: ее поймали, пока она спала.