Вирус «Мона Лиза»

После получаса езды тяжелый автомобиль остановился перед старым сельским домом. Серый облупленный фасад, поросшая мхом крыша и покрытые пылью гардины за грязными рамами – на Хелен дом произвел не слишком приятное впечатление. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что это гостиница.

– В сельской местности выбор у нас невелик, – извиняющимся тоном произнес Патрик, пока они ждали, чтобы на их стук кто-нибудь отозвался.

Когда за ними закрылась спрятанная в стенной нише потайная дверь, ведущая в подвал имения, они долго бежали по длинному темному коридору, который после резкого поворота вправо привел их к узкому люку. Поднявшись по железной лестнице, они выбрались из катакомб на самом краю имения и, пройдя через покрытую ржавчиной железную дверь, оказались за широкой внешней стеной. Здесь их уже ждал «бентли», который встречал Хелен в аэропорту. Водитель был тот же. К огромному удивлению Хелен, ее вещи и большая рабочая сумка лежали на заднем сиденье.

– Ральф сам был полицейским, – представил ей Патрик водителя, подмигнул и добавил: – Скажем так: визит полиции оказался для нас не слишком большой неожиданностью.

– Наша цель – аэропорт в Лодзи, – пояснил Патрик во время поездки. – До него примерно час пути, но он охраняется гораздо хуже, чем Варшавский аэропорт. Вероятность того, что нас ждут там, очень низка. Впрочем, в Лодзи действует запрет на ночные вылеты, так что отправиться в Мадрид мы сможем только завтра утром. Поэтому до тех пор нам нужно где-то остановиться.

Так они и оказались в этой гостинице. Хелен уже понадеялась, что никто не откроет и они поищут более гостеприимное заведение, когда дверь с громким скрипом распахнулась.

На пороге стояла пожилая женщина. На ней был синий халат и пестрый платок, из-за которого ее лицо казалось еще более сморщенным, чем на самом деле. Она была похожа на человека, который всю свою жизнь много работал. Женщина перекинулась с Патриком парой фраз на польском, причем он, судя по всему, понимал ее плохо, затем она отошла в сторону и впустила их в дом.

Вскоре после этого Хелен уже стояла на втором этаже дома в скудно обставленном одноместном номере: тут имелась одна кровать, пустой шкаф и стол с двумя стульями. Кроме умывальника, на котором лежали небольшой обмылок и полотенце в клеточку, никаких гигиенических принадлежностей в комнате не было. Душ и туалет находились в коридоре, как пояснил ей Патрик, когда они поднимались по скрипучей лестнице.

Хелен сняла одежду, взяла полотенце, завернулась в него, затем выглянула в коридор, желая убедиться, что там никого нет, и пробежала на цыпочках по холодному полу к двери, за которой, как она предполагала, находился душ.

Там она обнаружила маленькую ванну с яркой пластиковой занавеской, но постоять под горячей водой, хлынувшей из ржавого душа, все равно было очень приятно. Хелен казалось, что она два дня провела на ногах, ни разу не присев, и с учетом бессонной ночи в самолете и смены часовых поясов, это вполне соответствовало истине. Намыливая голову, она впервые за долгое время почувствовала, что более-менее приходит в себя. И вдруг ее снова охватила паника. Пока она хоть что-то предпринимала, чтобы найти Мэйделин, она могла контролировать свои тревоги. Но стоило Хелен успокоиться, как ей начинало казаться, что страх догоняет ее. От дешевого мыла слезились глаза.

Звонок Патрика в парке, исчезновение Мэйделин, поспешный перелет в Варшаву, странные события в доме старого Вейша – все это казалось ей теперь бесконечным кошмаром. Дурным сном, от которого пора было наконец-то проснуться. Сейчас самое главное – это вернуть Мэйделин в целости и сохранности. Обо всем остальном, в том числе и о загадочном мире семейства Вейш, можно будет подумать позже.

И все же Хелен радовалась тому, что находится здесь не одна. Похоже, Патрик принял ее сторону, и она была благодарна ему за то, что он сейчас рядом с ней. Она совершенно не представляла себе, каким образом сумела бы пережить последние несколько часов без него. С тех пор как она узнала об исчезновении Мэйделин, она чувствовала себя еще более одинокой, чем раньше. Ей не удавалось вспомнить никого, кто мог бы помочь ей в этой ситуации. Как же хорошо иметь друга, с которым можно поговорить! Дело было не только в том, что Патрик понимал ее, как никто иной, поскольку у него самого пропал отец. Благодаря своему спокойствию и прозорливости, а также, не в последнюю очередь, своим финансовым возможностям, Патрик дарил ей хоть какое-то ощущение безопасности.

Глаза по-прежнему жгло слишком сильно, и она не могла открыть их. Хелен нащупала кран и повернула его. Холодная вода заставила ее вздрогнуть. Когда ей наконец удалось закрыть кран, она отодвинула занавеску и с зажмуренными глазами нащупала полотенце, которое прежде повесила на расстоянии вытянутой руки на батарею отопления.

– Oh, sorry![10]