Вирус «Reamde»

Когда Абдулла Джонс исчез с Минданао и объявился в Сямыне, Оливия Галифакс-Лин испытала смешанные чувства. Она потратила почти год, а МИ-6 – полмиллиона фунтов, чтобы создать ей фиктивную личность для работы тайным агентом в границах Поднебесной империи. И Оливия действительно всей душой ненавидела Абдуллу Джонса. Однако ловить исламистских подрывников она не подряжалась.

Как подтвердит любая фотография семейства Галифакс-Лин, последствия межрасовых браков непредсказуемы. У Оливии были брат и сестра. В брате валлийцы видели чистокровного валлийца; в Португалии его принимали за португальца, а в Германии турки обращались к нему на улице по-турецки. Младшая сестра выглядела типичной полукровкой, а вот Оливия могла пройти по китайской улице, совершенно не привлекая к себе внимания. В деревне ее, вероятно, определили бы как вайдижень, но в большом городе никто не заподозрил бы в ней вайгожень.

Их отец, экономист, родился и вырос в Пекине, но еще юношей перебрался в Гонконг, а оттуда – на университетскую работу в Лондон, где и познакомился с будущей матерью Оливии, логопедом. В семье говорили на английском и китайском. Оливия изучала в Оксфорде историю Восточной Азии. Считалось, что студент должен освоить по меньшей мере еще один иностранный язык, поэтому она два года посвятила русскому.

Ей нравилось тусоваться, и она много времени проводила в баре Сент-Энтони-колледжа. Там к Оливии как-то подсел преподаватель, спросил разрешения угостить ее выпивкой и очень мягко и обтекаемо, почти исподволь намекнул, что (кхм) МИ-6 знает о ее существовании. Оливия была польщена, но пресекла заход (если, конечно, это и впрямь был заход), сказав, что собирается получать степень магистра международных отношений в Университете Британской Колумбии, а потом, наверное, вернется на докторантуру в Сент-Энтони.

Препод, чуть помолчав, сделал ей странное предложение. В Ванкувере очень большая китайская община: целый город в городе. Появление незнакомой особы с китайской внешностью в магазине или в жилом доме никого там не удивит. Оливия довольно смутно помнила разговор – она, по обыкновению, крепко накачалась, – но ее зацепило словосочетание «Шпионский Диснейленд». На просьбу объяснить препод сказал, что в ванкуверском Чайнатауне девушка вроде Оливии может представиться китаянкой и посмотреть, что получится. Чувства будут такие же, как на подпольной работе в Китае, а риска никакого, потому что все понарошку, как в Диснейленде.

Поначалу Оливии было просто смешно: она – и вдруг агент МИ-6, – однако мысль запала в душу. Здесь было что-то от игры в любительских театрах – единственного ее увлечения, если не считать неудачных попыток заняться кунг-фу и хоккеем на траве.

Оливия сыграла шестнадцать ролей в примерно десяти спектаклях: так много, потому что роли были совсем маленькие и она выходила несколько раз в виде разных персонажей. Со временем она доросла до подруг героини. Она и не мечтала стать актрисой первого плана, но, главное, поняла одно: отношение режиссеров отражало то, как на нее смотрят люди в целом и мужчины в частности. Сперва Оливию обычно не замечали, потом к ней начинали приглядываться. В итоге ее либо снова переставали замечать, либо изыскивали способ намекнуть, что находят очень красивой, что это не всякому очевидно и такая зоркость заслуживает определенной награды. Роли побольше или поменьше доставались Оливии в зависимости от того, к какой из трех категорий принадлежал режиссер, однако до главных ролей дело не доходило ни разу.

Впрочем, для тайного агента амплуа наперсницы, служанки и «кушать подано» как раз предпочтительны. Джеймсбондовским типажам просьба не обращаться.

Если поискать, в мире нашлось бы пять-шесть фотографий – по большей части случайных снимков на мобильный, – на которых Оливия выглядела настоящей красавицей. И она усвоила, что люди ищут – и находят – в ней красоту, если вести себя так, будто этого ждешь. А если держаться серой мышкой, такой ее и видят. Тоже полезное свойство для тайного агента.

* * *

Через шесть месяцев жизни в Ванкувере ей ужасно захотелось супа из дыни, что привело к спонтанному визиту в Чайнатаун. Не в старый, центральный, а в новый, на окраине города. Основательно поторговавшись, Оливия стала обладательницей дыни длиной в собственную руку. Они с хозяином лавочки разговорились, и тот спросил, давно ли она в Канаде. «Полгода», – ответила Оливия, и торговец вежливо поинтересовался, в какой части Китая она жила. Чтобы не пускаться в долгие объяснения про своих родителей, Оливия сказала: «В Пекине». Торговец не усомнился в ее словах; другие покупатели, вступившие в беседу, тоже поверили, что она чистокровная китаянка из Китая.

На второй год она переехала в район, населенный преимущественно китайцами, и без труда выдавала себя за аспирантку из Пекина. Только раз ей сказали – хочется верить, в порядке комплимента, – что у нее необычная внешность. С другой стороны, Яо Мину наверняка часто говорят, что у него необычный рост, но никто не сомневается, что Яо Мин – из Китая.