Вирусный флигель

Надо сказать, что еще в декабре 1941 года, когда Гейзенберг и Дёппель экспериментировали с котлом на быстрых нейтронах, им пришлось на практике познакомиться с одним весьма неприятным свойством порошка металлического урана. Как выяснилось, он чрезвычайно горюч и может воспламеняться даже при контакте с воздухом. В ходе эксперимента именно это свойство и дало себя знать прежде всего. Порошок воспламенился, когда один из лаборантов Дёппеля осторожно, по ложечке, засыпал уран в алюминиевую сферу. Внезапно послышался глухой монотонный звук и из отверстия в сфере вырвался огромный язык пламени. Он лизнул контейнер с урановым порошком и порошок тотчас вспыхнул. Дёппель и лаборант, получивший сильные ожоги, сбили пламя, забросав контейнер песком. Казалось, пожар удалось ликвидировать. Но на утро следующего дня, когда приступили к уборке песка, уран запылал с прежней силой. Остатки недогоревшего урана поспешно сбросили в воду, и только тогда пожар полностью прекратился. Такая нехитрая мера убедила работников лаборатории, что уран можно погасить, погрузив его в воду.

Котёл L-IV

Готовясь к новому, на сей раз решающему, эксперименту L-IV, ученые еще бережнее, чем прежде, обращались с порошковым ураном. В начале февраля «Дегусса» отправила Гейзенбергу 572 килограмма порошкового урана. Вместе с прежним полный вес урана в реакторе превысил три четверти тонны. Все это количество с особыми предосторожностями засыпали слоями в контейнер из двух стянутых болтами алюминиевых полушарий, а в пространства, разделяющие слои урана, залили 140 килограммов тяжелой воды. Затем контейнер погрузили в бассейн с водой, а в центр контейнера по специально предназначенной для этого герметизированной трубе опустили радиево-бериллиевый источник нейтронов.

Все было готово к измерениям… И их результаты не оставляли никаких сомнений: число нейтронов, вылетавших через внешнюю поверхность контейнера, заметно превышало число нейтронов, испускаемых радиево-бериллиевым источником. Сделав все необходимые поправки, Гейзенберг и Дёппель пришли к выводу, что количество нейтронов в целом возросло на 13 процентов. «Тем самым, мы добились успеха в деле создания такой конфигурации котла, при которой число рождающихся нейтронов превышает число поглощенных, — сообщали они военному министерству.— Результаты значительно превосходят то, что можно было бы ожидать, основываясь на опытах с окисью урана… Даже простое увеличение размеров котла при данной конфигурации приведет к возможности получения энергии из атомов».

Правда, расчеты Гейзенберга и Дёппеля все еще оставались весьма приблизительными, но и они показывали, что, окажись в их распоряжении пять тонн тяжелой воды и десять тонн сплавленного металлического урана, им наверняка удалось бы первыми в мире создать действующий атомный реактор. Производство урановых слитков уже началось, 28 мая «Дегусса» отправила во Франкфурт на завод № 1 первую тонну урана для изготовления слитков.

Контейнер котла L-IV все еще оставался погруженным в бассейн, а Гейзенберг уже мчался в Берлин на секретное совещание, где должна была определиться вся дальнейшая судьба немецкого уранового проекта. 4 июня немецким атомщикам предстояло встретиться со Шпеером и его ближайшими помощниками по министерству снабжения. Дело в том, что еще в апреле Геринг издал постановление, категорически запрещавшее проведение всех научно-исследовательских работ, результаты которых не сулят немедленного эффекта и смогут быть использованы только после войны. Этим же постановлением право принимать решения относительно судьбы той или иной научно-исследовательской работы предоставлялось только одному человеку Шпееру.

Участники совещания собрались в аудитории имени Гельмгольца, помещавшейся в здании Харнака, штаб-квартире Института кайзера Вильгельма в Берлин-Да-леме. На совещание вместе со Шпеером прибыли Карл-Отто Заур, его заместитель по вопросам техники, и профессор Порше, конструктор автомобиля «Фольксваген». В числе ученых находились Гейзенберг, Ган, Дибнер, Хартек, Виртц и профессор Тиссен, который в марте того года по собственной инициативе направил Герингу письмо о необходимости работ по расщеплению атома. Присутствовал также и доктор Альберт Фёглер — президент Фонда кайзера Вильгельма и Объединенной сталеплавильной компании. В дневниковой записи Гана в перечне присутствующих упоминаются и военные: начальник Департамента армейского вооружения генерал Лееб, начальник Лееба генерал Фромм, а также фельдмаршал Мильх[21] и адмирал Витцель. Мильх в авиации, а Витцель в военно-морских силах выполняли те же функции, что Лееб в сухопутных силах.