Вирусный флигель

Когда работа была завершена, в контейнере разместили 6802 кубика общим весом около 25 тонн, покоившихся в парафиновых сотах весом чуть менее 4,5 тонны; толщина парафиновых перегородок между ячейками была равна двум сантиметрам. Перед сборкой контейнер установили в бетонированном бассейне, и, когда она была завершена, бассейн заполнили водой, служившей отражателем и защитой. В толще реактора были прорезаны колодцы, через которые вводили источник нейтронов и различные измерительные приборы.

Результат этого эксперимента в Готтове можно считать отрицательным лишь постольку, поскольку количество нейтронов в реакторе не возрастало. Но зато было совершенно недвусмысленно показано преимущество кубиков перед пластинами. Первый секретный отчет Готтовской исследовательской группы Департамент армейского вооружения разослал в ноябре 1942 года.

Подкритический котёл B-III в Вирусном флигеле в Берлине

Одновременно с группой Дибнера проводили серию экспериментов и в Вирусном флигеле. Здесь, в частности, ставились опыты с использованием порошка металлического урана и парафина. Три эксперимента проводились с котлами, отличавшимися друг от друга лишь числом и толщиной слоев: девятнадцать, двенадцать и семь слоев, причем толщина слоев была тем меньше, чем больше было их число. Результаты ухудшались при уменьшении числа слоев, и ни один из результатов не мог сравниться с тем, что было достигнуто в Лейпциге.

Читатель, вероятно, помнит о решении построить в Далеме огромный подземный бункер для самого большого экспериментального реактора. Это решение не было забыто, и бункер строили. В нем собирались испытать реактор, содержащий полторы тонны тяжелой воды и три тонны металлического урана. Разумеется, уран все еще предполагали изготовлять в виде металлических пластин.

В связи с этим экспериментом Гейзенберг счел необходимым еще раз проработать вопрос о тепловой стабилизации реактора, поскольку по его расчетам реактор, хотя и не стал бы еще пригодным для получения энергии, все же оказался бы близким к критическому. Гейзенберг по-прежнему считал, что одного лишь повышения температуры окажется достаточно, чтобы при некоторой температуре наступило равновесное состояние. Но Гейзенберг совершенно справедливо опасался, что вся масса урана может вступить в реакцию расщепления и та начнет развиваться со взрывной скоростью. А это, в свою очередь, влекло за собой важный практический вопрос: уже самые элементарные расчеты показывали, что, если цепная реакция действительно выйдет из-под контроля, вся масса урана расщепится менее чем за две десятых секунды. Итак, вставал вопрос: удастся ли достаточно быстро с помощью кадмиевых пластин регулировать цепную реакцию?

Выяснить это в эксперименте можно было только после завершения строительства бункера, но ни у кого не вызвало сомнений, что успешных результатов удастся добиться, только разрешив целый ряд сложных технических проблем.

Тем временем в Гейдельберге профессор Воте и профессор Йенсен сумели определить минимальные размеры тяжеловодного уранового реактора. По их расчетам, диаметр сферического реактора должен был равняться 166 сантиметрам, если в качестве отражателя применить обычную воду или графит. Виртц и Юсти в эту же пору занимались другими сложными техническими вопросами, они изучали процессы теплопереноса в компактном тяжеловодном котле и пытались определить истинную величину мощности, генерируемой таким котлом.