Вирусный маркетинг

— Нужно сообщить властям, вызвать полицию, начать расследование.

Натан сбрасывает оцепенение.

— Флики ничего не сделают. Уже третий человек за два месяца убит подобным образом. Александр мертв.

Лора выслушивает его без возражений.

— Мой друг Дени Эритье убит при таких же обстоятельствах.

Она напрягается.

— А теперь Бахия. Все убиты одинаковым способом. Из-за того, что проводили исследование вместе со мной. Все они были моими друзьями! Тебя просто здесь не было, вот и все. Ты не в курсе. Тут ты бессильна, да и я тоже. Так что я залягу на дно, поскольку другого выхода нет. Я не знаю, что еще мы могли бы сделать в настоящий момент.

Натан хватает Камиллу за руку и сбегает по лестнице. Лора не забывает закрыть дверь в комнату.

Сомневаться больше нельзя.

ПРИВА,

24 ноября 1999

Первые схватки я почувствовала вечером, относительно рано. Было мгновенно принято решение переместить меня вниз, в родовую палату. Мои чувства обострились сами собой, разбуженные резкой болью в одном из отделов мозгового ствола. Подступила тошнота.

Ребенок готовится выйти наружу. Эта короткая мысль приводит меня в ужас. Глаза наполняются слезами, но я тут же сдерживаю их.

«Что появится на свет из моего чрева? Что они сделали с моим телом?»

Мою нервную систему стремительно охватывает паника, нервы натянуты, словно тетива лука. Раздается громкий сигнал. Появляется ассистент со шприцем. Ни одна эмоция не отражается в его взгляде. Герметичный комбинезон придает ему холодный, нечеловеческий вид. Проступившая на надбровной дуге капля пота и дрожь в его руках контрастируют с совершаемыми им механическими манипуляциями. Мне вливают холодную жидкость. Я вздрагиваю. Мышцы разом расслабляются. Парадоксальное состояние сонливости и частичного бодрствования.

Всего ассистентов семнадцать. Это исключительно мужчины. Ни одна женщина не получила права входить в палату во время проведения операций по извлечению. Женщина способна «сбить электронейронные реакции вынашивающей матери» — уточнил директор.

Все в одинаковых комбинезонах. Каждый выполняет строго определенную задачу. Настоящий конвейер для опытов, кольцо из лаборантов, из множества маленьких рук, и каждая на своем месте — отрезает, взвешивает, отбирает образцы, оценивает малейшую частичку моего тела. Есть только руки, без лиц. Вместе они исполняют нечто вроде выверенного с точностью до секунды медицинского балета, смысл которого от меня ускользает. Чистейший технический рационализм.

Теперь человеческие руки — всего лишь действующие протезы измерительных машин, окружающих мое ложе.

Контроль над операцией осуществляют Фоб и биохимики Ханс Финхтер и Эрнст Браун. Также присутствует доктор Бедад. Правильный ход операции на практике обеспечивает нейрохирург Иван Леар из гинекологического отделения клиники Ламарк в Балансе. [33]Человек-в-сером восседает в глубине зала, пролистывая папку с техническими записями. Операция становится похожа на мессу. На богослужение, во время которого, под покровительством Астарты и Ваал-Верифа, меня приносят в жертву.

У всех напряженные, сконцентрированные лица. Бема ставит новую капельницу. Почувствовав его ледяное прикосновение, я инстинктивно отдергиваю руку, мешая ему. Он бесстрастно кладет ее на место, пристегивает кожаным ремнем и подает ассистенту знак сделать то же самое со второй рукой и лодыжками. Одна рука в перчатке отклоняет мою голову назад, а другая надевает и фиксирует металлический обруч, который позволяет удерживать затылок в нескольких сантиметрах над операционным столом.

Поза неудобная. Шея вытянута, металл неприятно давит на челюсть и на основание черепа. Запястья слишком сильно сжаты ремнями. По взгляду Бедда я понимаю, что громко стонать и жаловаться бесполезно.

С того момента, как я покинула комнату, события стали развиваться очень быстро. Прошло от силы десять минут.

Месса только начинается.

Этот день не принадлежит мне. К участию допущено только мое тело. О Астарта, мать моя, душа отделяется от тела, но она предается твоей божественной воле. Отсутствие эмоций в палате доказывает, что вынашивающая матка и ребенок, которого она вскоре породит, не более чем вещи. По-другому быть не может. Я всего лишь сосуд. Пришел срок, и они опорожняют меня, извлекая содержимое. Ребенок — новая вещь, которой они займутся. А меня выбросят. Или забудут.

До следующего эксперимента.

Человек-в-сером отчеканил:

— Ни один новорожденный не может быть признан полноценным человеком, пока не подвергнется специальному тестированию, определяющему его генетические способности! Плохие результаты теста лишают ребенка права на жизнь. [34]

Нездоровая уверенность.

Мне стало известно, что помощники человека-в-сером разработали очень точные дородовые тесты. Составили протоколы определения генома плода. А затем нашли способ имплантировать ему, когда он еще находится в утробе, нанобиотехнологические чипы для управления развитием его нервной и опорно-двигательной систем.

Закабаление живого.